Она шагала дальше, неустанно напоминая себе, что должна сыграть важную роль. Узнав, как отцу сломали руки на самом деле, она обрела новые силы. Больше Элизабетта его не стыдилась, напротив, она им гордилась. Он пожертвовал собой в борьбе с фашистами. И теперь, внося свой вклад в борьбу с нацистами, она еще больше ощущала себя его дочерью.
Элизабетта дошла до конца стройплощадки, прошагала вдоль обочины лагеря и свернула направо на Виа-деи-Грилли, направляясь к главному входу. Немцы, что сновали в штаб и обратно, останавливались посмотреть, как она идет мимо, они улыбались и махали ей. Элизабетта тоже улыбнулась и помахала в ответ. Ворота были открыты для проезда машин на стройку, и группа солдат выскочила наперерез Элизабетте, приветствуя ее на немецком и ломаном итальянском.
Она улыбалась, махала им и смотрела в глаза как можно большему числу солдат, поскольку ей требовалось, чтобы ее запомнили. Она никогда не умела флиртовать, но в этом не было необходимости: немцы, похоже, истосковались по женскому вниманию. Внезапно один из псов, оскалившись, бросился на нее.
Элизабетта испуганно отскочила назад.
— Ой!
— Прости, прости, фрейлейн! — залопотал немец на ломаном итальянском. Он отругал пса, и тот затих. — Он очень дружелюбный! Хочешь погладить?
— Вот уж нет, спасибо, — скорчила забавную мордочку Элизабетта. Немцы, явно ею очарованные, рассмеялись.
— Живешь поблизости, мисс?
— Нет, тут бабушка с дедушкой живут. Иду в гости! — Элизабетта была рада, что сумела произвести на них впечатление. — Ну, мне пора. До свидания.
— Может, еще к нам заглянешь?
— Постараюсь, — ответила Элизабетта, зная, что вернется куда раньше, чем они думают.
Глава сто двадцать шестая
Марко, 17 октября 1943
Уже почти наступила полночь. Марко и Элизабетту, которые плашмя лежали в овраге, окутала темнота. Марко смотрел в бинокль, наблюдая за лагерем. Заключенных развели по баракам. На стройплощадке царила тишина. Немцы охраняли периметр лагеря.
— Ну что там? — спросила Элизабетта, выглядывая из оврага.
— Ничего. — Марко наблюдал за солдатами: кто рассматривал свои ногти, кто чистил мундир, кто курил одну сигарету за другой. — Просто торчат там и глазеют на одни и те же виноградники ночь за ночью. Это поможет нам, когда придет время. Им до смерти скучно.
— Вот почему они так обрадовались мне сегодня.
Марко опустил бинокль.
— Не поэтому. Ты красивая девушка, идешь с вином. Об этом мечтает каждый мужчина.
— Мужчины так любят вино?
— Нет. Мужчины обожают женщин, которые так любят вино. — Марко снова посмотрел в бинокль. — Но ты молодец. Такая храбрая!
— Спасибо.
— Дальше будет сложнее, к тому же не исключено, что барон фон Вайцзеккер все же не отправил сюда Сандро с отцом. Если он нас подвел, нам крышка.
— А мне кажется, отправил.
— Почему?
— Я делаю лучшую пасту в Риме.
Марко улыбнулся, влюбляясь в нее снова. Его сердце болело за Элизабетту, и он боялся, что это чувство навсегда останется с ним.
Он украдкой покосился на нее в лунном свете, но она безотрывно смотрела на лагерь.
Глава сто двадцать седьмая
Марко, 18 октября 1943
На следующий день Марко c Элизабеттой спрятались в овраге, замаскировавшись под кустарник. Уже наступил вечер, а они все еще ждали, когда же появятся Сандро и его отец.
Если поезд вышел из Рима этим утром, то Симоне должны уже приехать, если, конечно, они были в том поезде.
Марко старался не падать духом. Элизабетта стала совсем молчаливой. Он направил бинокль на Виа-Ремезина, что вела от станции Карпи. На дороге никого не было видно.
Пока что по ней и по Виа-деи-Грилли проезжали только повозка с мулом, фермер на лошади и старый грузовичок из acetaia.
Он повернул бинокль налево, к транзитному лагерю. Все выглядело как обычно: вдоль забора по периметру стояла охрана.
Несколько солдат охраняли стройплощадку, на ней трудились заключенные. Никаких приготовлений к приему новых узников не велось, и это тревожило Марко.
Он наблюдал и ждал, но вот наконец заметил, как что-то движется по Виа-Ремезина в сторону лагеря. Вскоре он рассмотрел, что это было: несколько «кюбельвагенов», немецкий конвой.
Должно быть, они едут из Модены или откуда-то еще. Возможно, именно потому и произошла задержка.
Сердце Марко бешено забилось. Машины подъехали ближе. Стало видно, что позади них тащится процессия измученных мужчин, женщин и детей.
— Идут! — Марко не отрывал бинокль от глаз.
— Видишь Сандро? — разволновавшись, спросила Элизабетта.
— Пока нет. — Марко наблюдал за чередой семей, бредущих по дороге. Они уныло цеплялись друг за друга. Он вглядывался в лица, надеясь отыскать Сандро или его отца. Головы покачивались и проплывали мимо — шевелящаяся людская масса.
Тут Марко заметил Сандро: он шел, приобняв Массимо, который слегка прихрамывал.
— Вот он!
— Слава богу! Дашь посмотреть?
— Пока нет. Боюсь потерять его из виду.
«Кюбельвагены», а за ними и строй узников повернули за угол ко входу в транзитный лагерь. Немцы открыли ворота и пропустили машины. Другие солдаты подбежали к несчастным семьям и с оружием и собаками погнали арестантов внутрь.
Марко видел, как они проходят на территорию лагеря. Вскоре настал черед Сандро и Массимо, которых тоже заставили войти. Нацисты поторопили оставшихся и заперли ворота. Люди столпились перед бараками, неосознанно сбившись в кучу. Собаки лаяли и рвались с поводка, пугая детей. Матери укачивали младенцев, отцы взяли на руки малышей постарше.
Нацисты с оружием в руках отделяли мужчин от женщин и детей, отправляя их в разные стороны лагеря. Жен и мужей отрывали друг от друга, они плакали. Дети взывали к отцам и дедушкам. Их принуждали разойтись под дулом пистолета или грозя прикладом автомата.
— Что там происходит?
— Немцы разделяют мужчин и женщин.
— А Сандро?
— Они с отцом ждут, пока их отправят в барак. — Марко нужно было увидеть, в какой именно барак пойдут Симоне. Вскоре их направили к третьему бараку с востока и заставили встать перед ним в шеренгу. На строении висела белая табличка. Надпись Марко не смог прочитать.
— Пожалуйста, дай посмотреть…
— Ладно. Он стоит у третьего барака с конца слева. — Марко отдал ей бинокль. — На каждом бараке белая табличка. Какой номер у их барака?
Элизабетта взяла бинокль.
— Вижу его! У него все еще мой базилик! Интересно, ему передали мою записку?
— Какой номер у их барака?
— Пятнадцатый. Жаль, мы не можем пойти туда прямо сейчас.
— Только когда стемнеет. Надо придерживаться плана.
— О нет! У него что-то с лицом, — простонала Элизабетта. —