5
Август с надеждой следил за реакцией членов совета. Но их лица не выражали симпатий в его адрес. Наоборот, увидев его, Ингрид Ларсен нахмурилась.
– Вот и виновник наших бед. – Каждое слово словно весило тонну.
Ведь она была права. Август поддался на давление Магнуса и позволил детям разойтись по домам, чем способствовал их исчезновению. Хотя никто не может доказать, что, оставшись в приюте, они бы не ушли.
– Прошу, выслушайте меня, – попросил Август. – Мои слова могут вас шокировать, но вам следует их услышать.
– Хорошо, – устало произнес Карл, занимая свое кресло, – говорите, а мы решим, верить вам или нет.
– Прежде я могу задать вам вопросы, на которые не нашел ответов?
– Валяйте, – махнул слабой рукой Карл.
– Вы неважно выглядите, – обратился к мэру Август.
– А как же иначе, – усмехнулась Ингрид, но ее остановил рукой Олаф Берг, севший рядом.
– Я о другом – так выглядят люди, которые подверглись отравлению. Разве вы не видите, госпожа Ларсен? – сказал Август и подошел ближе. – Высуньте язык.
Смутившись на минуту, Карл все же последовал его просьбе.
– Язык обложен, белый налет. – Он пристально посмотрел на Ингрид, затем на полку, где хранился лауданум.
– Ясно, – с грустью сказал он. – Госпожа Ларсен, вы дали лекарство мэру Ольсену? – Он указал на стол, имея в виду лауданум.
Сначала Ингрид замялась, но потом кивнула.
– И надо полагать, именно вы через госпожу Берг добавили немного опиума в херес, которым угощал нас Олаф, чтобы вызвать галлюцинации у Ивара на болотах.
Снова кивок.
– И наверное, тем же чудесным средством пытались избавить отца Матиаса от предсмертных мук.
Ее лицо побелело, и без того красные от слез глаза вновь наполнились слезами.
– Я не травила его…
– Я знаю, – уверенно заявил Август. – Но вы же понимаете, что при неправильной дозировке опиума лекарство превращается в яд?
Ингрид снова кивнула.
– Отсюда вопрос. – Речь Августа становилась все более энергичной. – Господин Хокан на нашей последней встрече угрожал вам, что знает, где вы храните запасы. Как вы думаете, мог ли он изменить дозировку, зная ваше пристрастие лечить всех опиатами?
Вопрос повис в воздухе. Каждый из присутствующих легко допустил положительный ответ.
– Вы считаете, что Магнус… – Карл не смог закончить фразу.
Август неуверенно помотал головой.
– Пока рано об этом судить. Но вы поправьте меня, если я где-то ошибаюсь. – Он снова сложил руки за спиной. – Господин Хокан воспитан в приюте и не из этих мест, часто пропадал все эти дни, вел с Арне дела, которые держал в секрете, обещая, что все закончится, обратил лекарство в яд, чтобы отвести подозрения, желал приобрести владения Форсберга и главное, – он пронзил воздух пальцем, – с ним хотел видеться накануне смерти отец Матиас. С ним и Олафом. Ведь Матиас был там и знал о судьбе ребенка, которого спасли в пожаре.
Многое из того, что говорил Август, они слышали впервые. Но его слова звучали убедительно, лишая присутствующих любых сомнений.
– И как вы считаете, Магнус провернул весь этот фокус? – с тревогой спросил Лейф Хансен. – Думаете, ему по силам погрузить в гипноз, как вы выразились, весь город?
– Нет. В этом следует винить проклятие, от которого не удалось избавиться сорок лет назад.
6
С того злополучного дня, когда Магнус купил в лавке Грунланда флейту, найденную в пепелище замка, здоровый сон окончательно покинул его. Каждую ночь кошмары вытесняли мирный покой, окутывая его сознание странными и тревожными снами. Флейта, пережившая пожар, казалась безвредной реликвией, но, похоже, таила в себе темную силу.
Она хранилась в футляре на полке среди музыкальных инструментов, что составляли коллекцию господина Хокана. Ни разу с того вечера он по своей воле не прикасался к инструменту. При этом каждую ночь он просыпался в холодном поту от жутких снов, и каждый раз в своих руках Магнус находил ту самую флейту.
Он пытался ее утопить или сжечь, но ничего не выходило. Несколько раз он просил своих слуг забрать флейту, сыграть на ней, надеясь, что проклятие ляжет на их плечи. Увозил ее прочь, но ничего не менялось. За два часа до рассвета он приходил в себя, стоя в центре комнаты, с флейтой в руках.
В ту ночь, когда пропал первый ребенок, Магнус спал особенно плохо. Его сон был полон неясных образов, но вскоре они начали складываться в пугающую картину. Он оказался не в своей кровати, а в замке семьи Форсберг, который возник перед ним, будто восставший из прошлых веков. Гулкие мрачные каменные стены окружали его со всех сторон, а в воздухе царил дурной запах благовоний.
Магнус увидел женщину в старомодной одежде, которая поила его горькими зельями. Ее прикосновения были холодны, но она смотрела на него с какой-то неясной заботой.
За спиной женщины стоял мужчина. Его лицо было закрыто тенью, и Магнус не мог его рассмотреть, но ощущал на себе тяжелый взгляд.
С каждым мгновением сон захватывал Магнуса все сильнее. Он начинал верить, что это не просто кошмар, а отражение реальности. Его старая личность постепенно растворялась в этих тенях, погружая его в самый страшный кошмар в жизни.
Кошмар, что напомнил ему о неоплаченном долге и изменил его жизнь навсегда.
7
Густав Форсберг отчаялся. Ни один врач не знал, как избавить его детей от холеры, что отравила всю его семью. Первой покинула мир его супруга, завещав ему любыми средствами спасти детей. Ведунья, что пришла в его дом, смогла лишь облегчить страдания других, но болезнь детей Форсберга была ей не под силу.
В один из вечеров Густав застал ведьму за чтением книги в переплете из черной кожи, грубо прошитой по краю.
– Госпожа Эдит, младшему совсем худо, – сказал он, стоя в дверях и не решаясь войти.
– Поите его отваром и молитесь, – не отрывая глаз от страниц, ответила она.
– Но разве этого достаточно? – Густав сделал шаг и остановился, точно уперся в невидимую стену.
Ведунья отложила книгу, оставив перо между страниц в качестве закладки.
– Поймите, Густав, я обещала вам, что сделаю все возможное, я так и поступаю. – Ее мимика оставалась неподвижной, а в глазах застыл холод. – Но нельзя нарушать законы природы. Жизнь и смерть естественны и неподвластны человеку.
– Тогда какой во всем смысл? В чем повинен двухлетний ребенок, если смерть пришла за ним раньше, чем за нами? – Он сжал кулаки, подавляя жгучее желание разнести стол колдуньи.
Мягкие и нежные руки той легли на его плечи. Эдит подошла так близко, что лица оказались чуть ли не