Я не стал дожидаться, чем закончится разборка. Чуть дальше по коридору над неприметной дверью светился голографический указатель: "начальник станции". При моем приближении дверь с шипением отскочила в сторону, скрывшись под обшивкой стены. Сидящий за столом напротив двери человек-норм поднял недовольный взгляд от экрана, просканировал, получив отклик от полицейской метки. Перед ним развернулась страница с моим трехмерным динамичным изображением. Возраст пятьдесят, рост сто восемьдесят, телосложение, раса. Лицо жесткое, с темной кожей, тонкие морщины на лбу и под глазами, брюнет, глаза черные. Управленцам в колониях предоставлен высокоранговый доступ, дополненным зрением он сумел прочитать причину моего появления, полномочия и ограничения. Пистолет в скрытой кобуре ему видеть было не положено, и он его послушно не заметил. Когда со сканированием было покончено, начальник станции расплылся в улыбке:
–Добро пожаловать на Большой Ю, господин следователь! О вашем прибытии… было доложено?
Он вскинул брови на круглом бледном лице, темные глубоко посаженные глаза смотрели с готовностью. Я мотнул головой:
–Нет. Скоро прибудет группа для проведения расследования, их нужно будет встретить и расположить, мне же хотелось бы попасть на атмосферные станции раньше, не люблю толпу.
– Сделаем! Сейчас все сделаем! – начальник станции засуетился, глаза забегали по видимому только ему экрану, пальцы скользили по гладкой столешнице. – Вот и все, третий блок, это по ту сторону, там будет атмосферный катер, он в вашем распоряжении.
Провожаемый его внимательным взглядом, я вышел из кабинета и отправился искать третий блок. Из центрального зала продолжал доноситься истерические вопли и спокойный размеренный голос женщины-плюс, повторяющий как мантру:
– Согласно параграфа три, к провозу на станции Юпитера запрещено оборудование…
Третий блок нашелся без труда. Атмосферник распахнул люк шлюза, я спустился по короткой лестнице, оказавшись в салоне, по стенам которого шел круговой диван. Больше внутри ничего не было, простейшая нейронка справлялась не хуже пилота, и пассажирам оставалось лишь пристегнуться и ждать окончания погружения. Раздался сигнал минутной готовности, и я опустился на мягкий диван, защелкнул ремень и откинулся на спинку, позволяя эластичной ленте надежно зафиксировать меня. В пространстве дополненной реальности возникло пожелание счастливого пути, затем поползли цифры обратного отсчета. Когда их бег остановился на двух нулях, где-то наверху проскрежетали открывающиеся захваты, катер освобожденно пошел вниз по направляющим. Затем хлопнуло, когда внизу распустились заполненные водородом поплавки.
Виртуальный экран по моему сигналу показал схему спуска. Атмосферник проваливался сквозь разреженную атмосферу со скоростью достаточной, чтобы не вызывать у пассажира дискомфорта. Кривая на экране сперва шла почти отвесно вниз, а теперь начала все круче забирать в сторону. Инерция мягко покачивала меня в ремнях, когда менялся вектор движения. Глиссада спуска продолжала изгибаться, пока не уперлась в станцию, обозначенную конечным пунктом. Скорость погружения упала почти до нуля, катер неторопливо вползал под брюхо станции, где располагались горловины пассажирских шлюзов.
Подтянув ближе изображение станции, я растянул его, увеличивая. Шайба с покатыми краями щетинилась штангами молниеотводов, антенн, через равные промежутки на обшивке с верхней стороны бугрились купола из бронированного стекла. Они казались совсем маленькими, если не знать размеров станции. Километр в диаметре, шестьдесят – толщина части, занятой жилыми помещениями, еще пятьдесят – водородные подушки, на которых вся конструкция плавает в атмосфере. Это самый большой после Кольца рукотворный объект за орбитой марса. Даже погруженные под лед Европы лаборатории почти на треть меньше, не говоря уже о рабочих станциях, разбросанных по Юпитеру.
Навстречу катеру бросился причальный кран, над головой гулко стукнуло, когда его металлические пальцы схватились за горловину шлюза. Меня качнуло в кресле боковым ускорением, но через секунду швартовка закончилась, и голос виртуального ассистента сообщил, что я прибыл на Центральную станцию. Отстегнувшись, я поднялся на ноги, чувствуя непривычную тяжесть: сказывалась разница в притяжении. В раскрытый люк спустилась металлическая блестящая лесенка, первые шаги дались с трудом, но тренированное тело взяло свое, подстроилось, и в приемный отсек я почти вбежал, с удовольствием ощущая, как пропадает тяжесть в ногах.
В помещении, когда-то предназначенном для приема важных гостей, теперь было пусто и бедно. Воздух здесь обновлялся редко, пах ржавчиной и старым пластиком. Большая часть ламп в высоком потолке отсутствовала, те, что остались, светили слабо, ровно настолько, чтобы не потерять направление. Стены, лишенные керамической обшивки, покрывал слой облупившейся за годы синей краски. Уцелевший белоснежный квадрат у двери смотрелся, как что-то чуждое, нелепое, остался он только потому, что на нем располагался виртуальный пульт управления доступом.
Считав данные полицейской метки, люк скользнул в сторону, выпуская меня в широкий коридор. Здесь царило такое же запустение, разве что заметно лучше работала вентиляция. Вспененный пластик, старый и посеревший, скрипел под ногами, похрустывали кусочки облетевшего покрытия с потолка. В стене по левую руку через равные промежутки размещались такие же двери, через которую я вышел, выглядели они так, будто не открывались годами.
Коридор довольно круто забирал в сторону, я не сразу заметил идущего навстречу человека и едва не влетел в него. Отшатнулся, когда тот почти выскочил из-за поворота, взгляд уперся в голографический бэдж на кармане куртки. Кармане? Я поднял взгляд, потом вскинул голову. Передо мной стоял морф. Ростом не меньше двух с половиной метров, он выглядел, как близнец женщины-плюс, сидящей на таможенной станции. Такой же худой, жилистый, с узкой грудной клеткой, пластиковый рабочий комбинезон свободно болтался на нем. При этом это была ремонтная модификация с незначительными отличиями от базовой, более толстые кости, чтобы работать при высоком давлении и притяжении, при моем появлении он отшагнул назад, но не так, как это делают люди: коленный сустав просто выгнулся назад. Лишенные растительности брови взлетели, блестящий вытянутый череп заблестел в тусклом свете ламп, когда помотал головой, выставив перед собой руки с устрашающе длинными пальцами:
– Тише, тише, я не хотел тебя напугать! Я опоздал и летел как мог, но вот так получилось… Прости!
– Ничего страшного. – Я расслабил ладонь, стараясь сделать это незаметно: рефлексы начали движение, конечной точной которого было горло. Было бы, окажись человек обычного роста. – Вы мой сопровождающий?
– Да, приставлен от начальства, – с готовностью подтвердил морф. – Войцех Ковальский.
Он протянул огромную ладонь, в которой едва не утонули мои пальцы, рукопожатие оказалось крепким, я представился в ответ:
– Вячеслав Коростылев, следователь. Вам обо мне доложил