–Хорошо, давайте сменим тему. Над чем работал герр Хоффман перед смертью?
Мне никогда не приходилось видеть, как человек умирает от инсульта, и теперь я едва не получил этот опыт. Иванов сперва смертельно побледнел, затем его лицо начало стремительно наливаться дурной кровью. Он широко распахнул глаза, повернулся, глядя на скорее всего замершего за пределами видимости Сандерса, но я услышал другой голос, властный и низкий, который произнес откуда-то со стороны:
–Я уверен, что это не имеет отношения к случившемуся.–Иванов исчез из кадра так быстро, что мне показалось, что от него просто отвернули камеру. Теперь передо мной оказался мужчина с тяжелым взглядом и грубыми чертами лица. Он так близко наклонился к объективу, что занял почти все пространство. – Ваше дело – разобраться, кто допустил халатность, из-за чего мы лишились нашего лучшего астрофизика!
Его взгляд мог вызвать оторопь у неподготовленного человека, мне же по работе случалось пользоваться таким самому. Выдержав паузу, я сказал:
–Обязательно разберусь, не сомневайтесь. Как и в том, почему ваша работа засекречена. А теперь я бы хотел продолжить, пригласите следующего.
Мужчина дернул щекой, напоследок ожег меня злым взглядом, но из поля зрения убрался. Было слышно, как за кадром он отдает команды, потом на стул по ту сторону камеры уселся следующий человек, Джон Элтон, астрофизик. Этот выглядел так, словно его оторвали от очень важного дела, на мое приветствие и просьбу рассказать о Хоффмане он дернул плечом и раздраженно бросил:
– Мразь он был, первостатейная. Но дело знал, на нем все держалось. Хватит?
– Вы куда-то торопитесь?– спросил я.
– Нет, у меня полно времени на тупые разговоры! Давайте, что у вас там дальше!
– Как скажете. Тогда вот такой вопрос: кто мог желать ему смерти?
За пределами экрана что-то сказали предупреждающе, но астрофизик отмахнулся, развел руками:
– Да кто угодно! Мы тут все сплошь неповторимые снежинки и не любим, когда нас тычут мордами в ошибки.
– А он это делал?
– Я там раньше уже говорил про тупые разговоры?–голоса стали отчетливее, и Элтон огрызнулся в сторону: – Да в задницу вашу секретность! Никто Хоффмана не убивал! По крайней мере, я бы его с удовольствием сам задушил, глядя в глаза!
Последнюю фразу он почти выкрикнул, потом вскочил на ноги и не прощаясь скрылся из вида.
Так, один за другим, передо мной прошли все девять бывших коллег погибшего. Совершено разные, они как близнецы были похожи в одном: ни у кого смерть Хоффмана не вызвала ничего, кроме плохо скрываемой радости. У всех, кроме первого. Матвей Иванов выглядел очень уж… странно. Было бы отлично, если бы с этим человеком я мог встретиться наедине, уверен, что мог бы узнать от него много интересного.
Наконец, на экране снова появился Сандерс. Он опустился на стул перед смотрящей на него камерой и спросил, официально улыбаясь:
– Мы закончили, господин Коростылев?
– Позвольте еще пару вопросов. Ваше личное мнение: неужели погибший действительно был таким, как его тут описывали?
– При условии, что это останется между нами, – он усмехнулся, откинулся на спинку стула, опустив ладони на стол, – то все описали его один в один.
– Кроме Иванова?
– Кроме Иванова. – Сандерс кивнул. – Это человек… слабохарактерный. Хоффман запугал его так, что бедняга боится слово лишнее сказать, так что лучше на него не давить. Тут ведь, как метко подметил Джон, одни снежинки, каждый считает, что именно он гений, а остальные – так, чтобы результаты фиксировать. И если бы помер не старик, а кто-то из них, они бы точно так же от радости на головах ходили.
– От радости?
– Даже от счастья. Больше денег, больше славы, когда проект закончится. Уверен, что не успел Хоффман пропасть, как его терминал уже начали взламывать с восьми сторон!
Он рассмеялся невесело, а я спросил, без особой, впрочем, надежды:
– А над чем работают на вашей станции? Что за проект?
–Грубо работаете! – не переставая сухо улыбаться, он погрозил мне пальцем с экрана. –Послушайте, вам здесь нечего искать, что бы вы там ни расследовали, смерть старика не имеет к этому никакого отношения. Мы сами здесь разберемся, кто перепутал баллоны и какую выгоду получит, а вам совет: копайте в другую сторону.
–Понятно. Что ж, я не прощаюсь, мне вполне может понадобиться ваша помощь в дальнейшем.
Сандерс махнул рукой и отключился, а я остался сидеть перед виртуальным экраном. Несмотря на молодость, он показался мне далеко не последним человеком в этом проекте. "Второе Кольцо"? Вызывает вполне очевидные мысли, но при чем тут засекреченные астрофизики?
Я еще раз прогнал перед мысленным взором фрагменты разговора. Можно брать любого и начинать раскручивать на признание. И это ни чего не даст. Ученые – почти то же самое, что морфы, многие искусственно ослабляют моральные тормоза, чтобы не мешали в работе, и даже если выяснится, что кто-то из них действительно задушил Хоффмана, то как привязать это к остальным смертям? Никак, если взять за основу мысль, что эти смерти никак между собой не связаны. Разве что убийство управляющего и авария с катером Ромашина, тут нужно будет сосредоточить поиски. Войцех наверняка уже опросил всех в мастерских. Если бы еще не этот мой промах с полетом к лаборатории!
Открыв карту системы Юпитера, я нашел положение челнока. Тот как раз ускорялся, притягиваемый гравитационным полем Ио. Включились обзорные камеры, и на виртуальном экране показалось изображение первой луны: зелено-бурый, неприятно напоминающий воспаленную рану шар. Через тонкую пелену атмосферы тянулись длинные языки вулканического дыма и пепла. Интересно, почему никто не построил базу на этом спутнике? Хотя, наверное, оно и к лучшему.
Я уже было собирался пообедать, но все же вернулся к делам опрошенных и сделал пометку напротив Иванова. По возможности, нужно будет снова с ним связаться. Он наверняка может рассказать много интересного, если на него надавить.
Глава 7 Льды и черные курильщики
Автоматика разбудила меня за полчаса до прибытия. Обзорные камеры показывали черный круг на фоне темного космоса: челнок заходил с ночной стороны луны. Я смотрел на тонкий, почти невидимый туманный ореол из кислорода и водяного льда, который выбрасывался из трещин в мощном панцире, закрывающем океан Европы. По мере приближения свечение становилось сильнее,