— Еще что-то про Божью Матерь было! — вспомнил вдруг Изя.
— Точно! «Холодный колокол, под взором Божьей Матери!» — обрадовался Софрон.
— Только что это значит? Может, просто бредил? Кончался он уже! — предположил Тит.
— Ну, если так рассуждать, мы сюда, выходит, вообще зря пришли! — осадил я его.
— Чего ты общество расхолаживаешь? Ладно, кто-нибудь ещё что-то помнит? — Почесав в затылках, мужики решили, что больше Фомич не сказал перед смертью ни слова.
— Ну ладно. Дождёмся ночи да пойдём. Она нынче лунная будет, сможем видеть все и без огня! А пока давайте отдыхать! — приказал я, и все мы завалились дрыхнуть до вечера.
Настал вечер, за ним — ветреная, холодная, с заморозками, ночь. Оставив наших коней за пригорком под присмотром Изи Шнеерсона, мы подхватили пару заступов, два кайла, украденных еще с карийских приисков, и выдвинулись в сторону нерчинского завода.
Идти пришлось долго, далеко обходя жилые дома. Луна то светила ярко, как далёкий светодиодный прожектор, то скрывалась в стремительно набегавших облаках, размазываясь по небу бледным пятном.
Наконец мы пролезли в здоровенную дыру в покосившемся деревянном заборе и оказались на территории завода. Грустное зрелище запустения открылось перед нами. Тут и там валялись наполовину заросшие бурьяном кучи шлака, золы, остатки каких-то строений. Длинные сараи, амбары, навесы с закопченными печами — и всё несет на себе печать разрушения и тлена.
Мы, разумеется, сразу же заглянули в пару складских строений. И все амбары были уже пусты. Окна зияли пустыми глазницами, с печей были сняты заслонки, дверки и вообще все чугунные части. Даже если после закрытия завода тут и оставалось какое-то имущество, его сразу же растащили. Всё стоит денег!
— Ну что, давайте искать склад кирпича! — распорядился я.
— Софрон, ты иди с Захаром налево, мы с господином Левицким посмотрим вон там, а ты, Тит…
На этих словах до нас донёсся отдаленный глухой стук.
— Что это? — удивился я. Нигде еще мне не приходилось слышать ничего подобного!
— Колотушка! Сторож тут бродит! — догадался Захар.
Мужики помрачнели. Завод, выходит, не такой уж и заброшенный!
— Ладно, осторожнее тогда. Не попадитесь ему на глаза, нам это ни к чему! — сказал я, и мы начали обходить здания, пытаясь найти нужное место.
На пятом или шестом полуразрушенном строении наткнулись на то, что искали. Весь земляной пол был засыпан красноватой кирпичной крошкой, тут и там раскиданы битые кирпичи. Сердце тревожным набатом забилось в груди. Вот оно! Нашли!
В волнении побежали мы за склад. За ним, аккурат в пятнадцати шагах, сиротливо стоял покосившийся сарайчик, за версту издававший характерный запашок. Нужник.
— Энто что, он в дерьме серебро утопил, что ли? — разочарованно протянул Софрон. — И кто туды нырять будет?
— Да не, не может быть. Он потом же сказал «колокол», «супротив Божьей Матери». Это, должно быть, церква какая-то!
Действительно, эти фразы никак не вязались со старым сортиром. Неужели Фомич спрятал клад в заводской часовне?
Я оглянулся, пытаясь в предрассветной хмари рассмотреть шпиль церкви. Заводская часовенка возвышалась в самом центре покинутого предприятия. Бродить там было опасно — рядом курились жилые избы, а где-то вдалеке слышалась колотушка сторожа.
— И зачем он колотит-то? — не удержался я от вопроса. — Так ведь мы знаем, где он ходит!
— Да просто чтобы всё общество знало, что он не спит, не филонит, справно несет свою службу, — недоумённо, как само собою разумеющееся, пояснил Софрон.
— Ну, нам на руку! Сейчас он в другом углу бродит, верно, в серединку-то нескоро пойдёт!
Серыми тенями бросившись вперед, осторожно заглядывая на каждом повороте за угол, через четверть часа мы оказались у церкви.
Местное здание культа оказалось искусно выстроенным добротным кирпичным строением. Что ни говори, к религии здесь относятся серьезно: кругом могут быть трущобы, покосившиеся бараки, но церковь стараются всё равно устроить каменную.
Церковь оказалась заперта. Узкие, но мощные полукруглые двери из кованого, крашеного в зеленый краской венчал огромный амбарный замок.
— Храм-то не заброшенный! — разочарованно протянул Захар, обнажая голову и крестясь на увенчанный крестом шпиль.
— Как бы тут Фомич мог сховать чего-то? Разве что батюшка разрешил? — протянул я.
— Да ладно, окстись. Как бы он дозволил такое? Казённое серебро краденое где-то в церкви прятать? Да ни в жисть! — подтвердил Софрон.
— Опять же, где тут кирпичный склад?
Беглый осмотр показал, что здесь, почти в центре завода, никаких кирпичных складов нет и быть не может. Невдалеке от церкви стоял колодец, за ним — какие-то длинные низкие, покосившиеся сараи. Софрон нырнул в один из них, затем, озадаченный, вышел наружу.
— Там какие-то нары! Будто для людей! — сообщил он.
— Это, небось, балаганы для рабочих, — догадался Захар.
Тут раздался тихий свист, и к нам подбежал взволнованный Левицкий.
— Там, за углом…. Еще один амбар, и внутри целая стопка кирпича.
Все, услышавшие это, тотчас помрачнели. Выходит, на заводе был не один кирпичный склад, а два или даже несколько! И как теперь искать? Перерыть все похожие по описанию места? Вряд ли мы долго сможем уклоняться от встречи с любителями ночной игры на колотушке! Дело приобретало дурной оборот.
— Что там Фомич говорил-то⁈ — угрюмо произнес Тит.
— Ну, что-что… Я уж десять раз рассказывал!
— Расскажи в одиннадцатый, чай, не переломишься! — покосившись на меня, сурово процедил Захар.
— Говорил, «за кирпичным складом. В пятнадцати шагах. Холодный колокол. В подине укрыто. Под взглядом Божьей Матери». И серебра там — больше четырех пудов!
— Пуды серебра — это хорошо. Вот только где искать то? — пробормотал я.
«За кирпичным складом». Это где? Загадочные фразы Фомича были для нас, не знавших толком, где и что находится на заводе, еще более непонятными. От этих загадок внутри головоломок кружилась голова и опускались руки. Казалось, мы уже никогда не найдём это чёртово серебро!
— Ладно, — попытался я успокоиться и рассуждать здраво, — раз у нас два склада, давайте проверим два разных места.
Амбар оказался невдалеке. За ним мы увидели обшитый досками заводской цех. Плавильные печи на нерчинском заводе в большинстве своем стоят просто под навесами. Когда-то, видимо, этот цех не был исключением, но потом его почему-то окружили стенами.
В задумчивости я оперся о шершавую, из едва