Некоторые, как тогда казалось маленькому Гоше, особо страшные эпизоды, он слушал, накрывшись с головой одеялом. А ещё мама, когда они чуть подросли, стала рассказывать им и о их генеалогических корнях, о их дедушках и бабушках, и о более дальних предках.
Такое совпадение иногда бывает: и Неустроевы, и Чудиновы вначале XIX века проживали на Урале, в одном и том же городке, в крохотном Шатрово, но там они так и не пересеклись, хотя в этом небольшом городке было не больше тысячи дворов. А вот потом предки по маминой линии перебрались в Семипалатинск где-то в середине XIX века, а по отцовской – во второй его половине.
Со второй половины XIX века, после отмены крепостного права, в Сибирь и Казахстан хлынуло множество народу из центральных областей России и Урала, и именно в то время Семипалатинск из заштатного и крохотного городка, находившегося где-то на краю света, превратился в довольно-таки значительный по тем временам город, да ещё и ставший важнейшим перевалочным пунктом в торговле с соседним Китаем.
В Семипалатинске китайцы даже вскоре открыли своё консульство.
Чудиновы ещё в Шатрове имели мельницу и крепко стояли на ногах, но глава их семейства, Прокоп Валерьянович, был непоседлив и, прослышав о перспективах, которые открывались для переселенцев, распродал хозяйство и со всей семьёй отправился в дальние края. На новом месте он быстро встал на ноги и, занявшись торговлей, уже через некоторое время вновь начал процветать. А вот Неустроевы в Шатрове, перебиваясь с хлеба на воду, мало что имели, поэтому их ничто не держало на Урале, и мой прадед с этой стороны, не имея ни жены, ни детей, по существу с посохом в руках и с небольшой котомкой за спиной, прошагал свыше тысячи вёрст, чтобы осесть на новом месте. И вот тут судьба всё-таки и удосужилась свести моих предков.
Ещё перед школой и Лиду, и Гошу мама познакомила с азбукой, и они научились читать. У Лиды были любимыми героями Золушка и двенадцать месяцев, а Гоше больше нравилась история о царе Салтане. Позже он даже попытался проиллюстрировать эту сказку, и это у него получилось превосходно. Я видел картинки к этой сказке, они были замечательны.
Жили они по улице Комиссарской, неподалёку от того места, где сейчас располагается ГДК, а тогда там находился один из городских кинотеатров, так называемый «Пролеткино», о котором я упоминал.
Домик был у них небольшой, немного покосившийся от времени, и непонятно, как они все в нём помещались. Но зато у них был неплохой огородик, и с дошкольного возраста им занималась Лида. Семья жила небогато, но дружно, и, со слов мамы, в их семье всегда царило согласие и понимание.
Детство у Георгия и Лиды было хотя и не безоблачное, но счастливое и, главное, они были уверены, что их будущее будет лучше, чем настоящее. Только необходимо было хорошо закончить школу и выбрать правильную дорогу в жизни. Однако всё спутала Великая Отечественная война.
Мой дядя, работая на военном предприятии, мог без каких-либо проблем получить бронь, но он пошёл добровольцем на фронт, и его мои дед и моя мама не отговаривали. Он сделал осознанный выбор, потому что был так воспитан. Потому что по-другому не мог поступить. Тогда патриотическим настроением были охвачены миллионы советских граждан, и почти вся молодёжь стремилась встать в ряды защитников Отечества.
Надо было защищать и страну, и тот уголок на земле, где ты появился на свет и вырос, и где тебя в колыбели укачивала мама.
***
Обычно и наши, и немцы начинали наступление на рассвете, но Манштейн задумал сломать этот стереотип и предпринять штурм плацдарма к вечеру. Ему доложили, что один из штабистов был захвачен русскими, но то, что они могли через него узнать, уже ничего бы не изменило, потому что до наступления немцев оставалось совсем немного времени, и Манштейн не стал вносить существенных коррективов в свои планы, а лишь только передвинул начало операции на полтора часа вперёд. Авиацию на этот раз он не стал задействовать. И не в семь тридцать вечера, а в шесть сразу три артполка обрушили смертоносный огонь по позициям русских.
Артподготовка длилась ровно час. На позиции защитников Букринского плацдарма было обрушено свыше тридцати тысяч снарядов. Земля была вновь перепахана вдоль и поперёк, и, казалось, на этом клочке земли не должно было остаться ничего живого. Целый час здесь бушевал огненный шторм. Он выжигал лёгкие даже у тех, кого непосредственно не затронул и не превратил в обуглившуюся головёшку.
Один из первых снарядов угодил в тарантас интенданта Лужицина и осколками от него был убит любимец третьей роты Яшка, а самого Лужицина смертельно ранило, и он от потери крови умер через пару часов. В роте младшего лейтенанта Шестопалова вышли из строя треть бойцов. Сам Шестопалов получил ранение в левую руку и в лодыжку ноги, но отказался покидать расположение роты и продолжил ею командовать, но через несколько часов он погиб.
После окончания часовой артподготовки немцы пошли в свою первую атаку. На позиции третьей роты выдвинулся батальон немецких «Пантер», которых поддерживали два батальона пехоты. Бой длился до темноты, и только после того, как нашими бойцами было подбито четыре «Пантеры» и уничтожено до ста немецких солдат, атака противника захлебнулась. Однако немцы не собирались давать защитникам Букринского плацдарма долгую передышку.
Через полтора часа, уже, по сути, ночью, включив прожектора и став запускать осветительные ракеты через каждые пять минут, немцы предприняли вторую атаку. На этот раз дело дошло до рукопашного боя. Немцы практически прорвали нашу оборону, но побоялись двигаться вперёд, так как местность была пересечённая, и они опасались минных полей и прочих неприятных для себя сюрпризов.
Остаток ночи и немцы, и наши приходили в себя, собирали раненых и хоронили убитых. Потери с обеих сторон оказались чудовищными, однако для наших они были ещё и невосполнимыми, так как в той же третьей роте младшего лейтенанта Юрика Шестопалова остались в живых всего двадцать бойцов. А Шестопалова уже и не было в живых. Жалкими остатками роты стал командовать Клыч. Однако хуже всего было то, что закончились боеприпасы, и уже нечем стало отстреливаться. Не было и гранат.
А ранним утром