«Шугается… Ну допустим. А чего же ты бабу свою в это дело посвящаешь, ежели считаешь его опасным? Вот же она, рядом стоит, тоже всё в записях видит. Странные они какие-то… оба».
И вдруг эта самая баба и спрашивает у Саблина, по сути, влезает в их с Пивоваровым разговор:
- Аким, вы знаете, где это?
При этом делает это как-то… нахально, что ли. Или, может, уверенно. Не должны женщины разговаривать так с чужими мужчинами. Одно дело жена, это конечно. Настя его ещё та егоза обнаглевшая. Ну, Юнь ещё может с ним так говорить, но те женщины обе считают его своим мужчиной… Хотя Юнь как хозяйка питейного заведения в карман за словом не лезет и, если надо, и ответить может какому пьяному. Но то Юнь… А этой-то кто дал право лезть в разговор: пустили тебя в комнату, так сядь на жёрдочке да сиди, гляди, чтобы чашки у мужчин не пустели. Так нет же… Она вопросы решила позадавать. Аким смотрит сначала на Пивоварова: мол, что? Ответить ей? А тот жену не осаживает, ждёт ответа от прапорщика, и тогда Саблин и говорит:
- Я знаю, где это.
Он и вправду знает те места, что записаны в координатах. То места совсем дикие, совсем пустые. Как раз между Енисеем и рекой Талой.
Плохие то места. А Розалия ещё и не унимается:
- А вы бывали в тех местах?
Саблин опять смотрит на врача: ну и сколько я ещё должен отвечать на вопросы твоей бабы? И тот, видно, поняв его взгляд, добавляет к вопросу жены:
- Это важно.
Да, Аким там бывал. Он ходил по Енисею в молодости, и именно с Савченко. Места там нехорошие. И всё из-за неровной местности. Озёра глубокие, куча мелких рек с извилистыми руслами, карсты, и все это зажато бесконечными сопками, сопками, сопками… Справа заросшая чёрной растительностью сопка с крутыми склонами, слева такая же… А под тобой два десятка метров бурой воды. И что там в той воде плавает, Бог его знает. А плавает там что-то немаленькое. Много там, за Енисеем, лихих ватаг сгинуло. Что там в этих озёрах прячется, что прячется в карстах, кто живёт на сопках… никто толком не знает. А вот люди там точно не живут. Даже китайцы, бегущие от убивающей жары и даргов, за последние сто лет осесть за Енисеем так и не смогли. Гиблые то места.
- Бывал, - отвечает наконец прапорщик и ещё раз глядит на цифры координат, чтобы поточнее представить себе указанное место на карте.
В принципе, от Енисея не очень далеко… Километров семьдесят. Но всё равно. Места глухие, случись что – нет, никто не поможет. Он вспоминает.
«Там, конечно, застава где-то должна на Енисее быть, как раз на правом берегу, - он не помнит, где точно стоит сейчас армейская застава. Её местоположение меняется от года к году. Аким чешет затылок под отёком. - Если, конечно, рацию взять. Не нашу, не взводную, а помощнее… Ротную хотя бы, да дрон с антенной. Чтобы связь с армейцами держать. Да ну, нет… Дурь. По молодости ещё куда ни шло, с Савченко по этим дебрям таскаться, когда ни семьи, ни кола, ни двора… А сейчас…».
И тогда он глядит на Пивоварова, качает головой и говорит ему:
- Нет, не пойду я туда, я те места знаю плохо. Бывал там всего пару раз. И мне там не нравилось. Да и некогда мне. У меня дел много.
«В общем, НЕТ!».
И это «нет» прозвучало твёрдо. Так, как и положено.
А врач ничего не говорит ему против, просто опускает глаза к бумагам, не спорит, не убеждает прапорщика… Зато баба его сразу подрывается.
- Да, мы знаем, что у вас смотр на днях, - говорит она Акиму.
- Знаете? – это удивляет Саблина.
Теперь заговорил и Пивоваров:
- Кончено, мы же в станице живём, а тут всё вокруг полка крутится, вся жизнь связана с войной и вторым полком. Мы знаем, что формируется новая сотня, что вы один из её командиров, знаем, что смотр будет.
- Откуда же вы всё знаете? – Саблин качает головой: ну ты глянь, а?
- Так ваши жёны казацкие только о том и говорят, и в госпитале, и в лавку приходят, там часами болтают о всех делах, - уверяет прапорщика жена врача.
«Вот поэтому при бабах рта человеку нельзя открывать!».
Аким раздосадован… Тем более, что врач и его супруга, в общем-то, на этот счёт правы. А Розалия меж тем продолжает:
- Но ведь после смотра вы сможете уйти в болото… Ну, на пару недель сможете…
- Да я же только вернулся из рейда, - напоминает им Аким. – У меня взвод ещё не собран как следует, мне руководство уже выговаривало на этот счёт, а я тут же снова уйду в болото? – он качает головой. – Нет, ищите кого другого.
- У нас есть двести рублей, - вдруг сообщает ему Пивоваров. Видно, думает, что это может решить дело. Как-то повлиять на прапорщика.
«У меня тоже есть двести рублей».
Саблин тоже имеет деньги, правда, большую часть из этих денег он должен отдать товарищам за труды и побитое в рейде снаряжение и броню. А тут снова заговорила эта самая Розалия:
- Вы не совсем понимаете, - она садится за стол, - речь идёт о общем деле всех людей. Понимаете? О всех нас, о ваших детях… Об их будущем. Это нужно сделать… Нужно отвезти эти вещи в указанную точку. Раньше это делал Олег… Но теперь… некому. Вернее, некому, кроме вас. Олег говорил, что вы самый опытный человек во всём болоте… И мы с ним согласны…
- Ну уж… - Саблин смотрит на неё и машет рукой. – Это вы лишку взяли. Есть и поопытнее. У нас в станице старики…
- Нет у нас тут никого, кому можно было бы поручить это дело, - прервал его Пивоваров. – Это дело тайное.
- Олег считал, что вы самый