- Да, по предъявлению ключа сразу и отдали.
- Что-нибудь говорили при этом? Про ящики? Ну, как с ними обращаться? Можно ли кантовать, держать на солнце? Ещё что-нибудь?
- Да нет… - вспоминает Аким. – Ничего такого не говорили, предложили, правда, выкупить их.
- Выкупить? – заинтересовался Мороз. – Кто? Сколько предлагали?
- Да не знаю я, кто он; там на складе, в болоте, человек, что отдавал ящики, и говорит: давай куплю, дам цену хорошую, - отвечает Саблин. – А сколько даст, я не спрашивал. У меня договор с нанимателем был товар до места доставить. И ещё инструкции на всякий случай были.
- То есть это был обыкновенный человек? Ну, который хотел ящики купить? – Нна всякий случай уточняет полковник. И даже исполняет рукой какой-то неопределённый жест. – А не такой… своеобразный?
«То есть они и про того чудика, что там на складе заправляет, знают?».
- Обыкновенный, - подтверждает Аким.
- А почему он вам предложил купить у вас товар?
- Не могу знать; просто ящики отдал и тут же сказал: давай куплю, дам хорошую цену. Я ему говорю: ящики не мои, а он: теперь твои, хозяин их помер; но я не поверил, продавать не стал.
- Так он знал, что в этих ящиках?
- Ну, раз говорил, что хорошую цену даст… - рассуждает Аким. – Видно, знал.
«Может, у него спросите, что в тех ящиках?».
- Так это ты… - тут командир второго полка даже пальцем потряс. Догадка осенила полковника. – Аким, так это ты про Савченко говоришь, это он умер у нас недавно. Это ведь он тебя на эту работёнку-то подрядил. Ну конечно, кто ещё мог в такую кугу тебя завести?! Он подлец…
Это догадка просто озарила лицо Волошина, а вот на приезжих офицеров особого впечатления не произвела, видно, они давно об этом знали, и есаул спросил у командира полка скорее из вежливости:
- Савченко… он же ваш? Местный?
- Местный, местный деятель, - радостно соглашается командир второго полка и восхищается им тут же: – Тако-ой жук, тако-ой клоп песчаный… О-о… Таких ещё поискать… Денег у него были горы, и, понимаете, лез ведь везде. Везде встревал, молодёжь с панталыку сбивал… А молодые на него смотрят, а он же при деньгах, баб сюда привозил таких, каких у нас и не водится, машины у него дорогие, бассейн в доме… Вот молодёжь на него и смотрела, рот разинув. Старики станичные столько лет голову ломали, как от него избавиться. Как его из станицы проводить. Думали, сгинет как-нибудь, а он всё возвращался и возвращался… Иной раз весь битый-перебитый, так ничего ему, оклемается немного, в госпитале отложится, и опять за своё… Да вот же Аким – его дружок… Да, Аким? Вы же по молодости были не разлей вода, вместе на промысел ходили.
«Ты глянь, как он перед ними выкаблучивает. Сейчас всё сам им расскажет. Мне и рта открывать не придётся. Да… Видно, важные это господа к нам в полк пожаловали».
Саблин ничего не отвечает полковнику, думает, чтобы на всё это сказать, а полковник особо и не ждёт от него ответа:
- Молчит… А он у нас завсегда молчит, первый бирюк в станице. В общем, он с Савченко дружил, а потом, как женился, как дети пошли, они и разбежались с ним. Ведь так, Аким?
- Ну… - хотелось, конечно, Саблину сказать пару слов полковнику, в смысле, чтобы говорил тот чуть поменьше, или что-нибудь подобное, да разве начальству такое скажешь? Вот он и соглашается: – Да… Были когда-то товарищами. А последние годы так больше знакомцы. Дороги-то разные… У него своя, промысловая, у меня своя…
И подумал он, что начнут они расспрашивать про Олега, но… разведку всё это волновало мало, есаул всё в той же своей въедливой манере интересуется:
- А ящички те… где они сейчас? У вас?
Не нравился Акиму этот есаул из штаба Четвёртой дивизии, вот не нравился, и всё тут. Но врать Саблин даже ему не хотел. Но и ящики… ящики прапорщик отдавать им тоже не собирался. И тогда он нашёл, как ему показалось, правильный ответ.
- Те ящики оставлены мной в одном надёжном месте, - это он не соврал. А вот дальше присочинил немного, хоть и не любил этого делать, хотя бы потому, что врать особо и не умел. – Согласно полученным ранее инструкциям.
- Полученным от Савченко? – уточняет полковник из четвертой дивизии.
На что Аким просто смотрит на него выразительно и ничего не отвечает. Полковник снова спрашивает:
- А эти ящики ещё там?
- Не могу знать, - сухо произносит Саблин.
- И конечно же, прапорщик, вы нам это условное место не укажете? – уточняет есаул Мороз, и опять с этой своей поддёвкой.
- Никак нет, - отвечает Аким.
- А есть кто ещё, кто мог бы знать про эти ящики? – теперь интересуется приезжий полковник.
- Не могу знать, – врёт Саблин. И это ему даётся не без труда, ведь и полковник Васнецов, и есаул Мороз неотрывно смотрят на него. Буквально буравят его глазами.
- А тот человек в Преображенской, у которого вы забирали электронный ключ, знал, что в ящиках? – интересуется полковник.
«Вот въедливые какие, ты глянь на них… Не хуже клеща вгрызаются».
- Не могу знать, - опять ему приходится врать. «Конечно, Лена догадывалась про содержимое тех ящиков, иначе не сулила бы за них гор золотых».
И тут этот сволочной есаул… Он ведь всё тут же выворачивает наизнанку, и каждый ответ Акима вдруг получается таким, какой и ему самому не нравится.
- То есть помочь общему делу вы, прапорщик Саблин, не желаете? – продолжает Мороз.
- Желаю, но одно дело – это воинский долг… общество… И другое дело – это прибыток, моей семье тоже деньги нужны, - нехотя отвечает ему Саблин. – И у меня есть перед людьми… - он не сразу находит это слово, – обязательства.
- Получается, - тут же ухватывается за это слово есаул, - что ваши обязательства вы ставите выше интересов общества? А перед кем у вас обязательства? Перед единоличниками-промысловиками, что стараются только для себя? Или перед барыгами перекупщиками? – он неодобрительно качает головой. - И вот эти обязательства вы ставите выше дела общего, дела