- Пойдём тогда в машину ко мне, - предложила Елена, и Аким ей возражать не стал, хотя прекрасно понимал, что Настя за ними следит из окон.
Машина и снаружи велика, и изнутри тоже. Место много, кресла очень комфортные.
«Тут удобнее, чем в хате! Как такую водить в долгой дороге? Засыпать же всё время будешь».
А Елена, чтобы охладить просторный салон, разогретый солнцем, завела двигатель. Мотор заработал, выдавая даже на холостых оборотах красивый низкий звук, а кондиционер запустил в жаркий салон волну прохлады. Тут они закурили оба, и Елена легко, для этого места в машине хватало, освободилась от пыльника и платка, и произнесла спокойно:
- Аким, мне нужны те ящики, за которыми ты ездил на Камень.
«Ну вот, кажется, к делу подошли. А то лекарства для Наталки, родственница непутёвая, хлопоты по наследству… Нет, прикатила сюда эта бабёнка за ящиками».
Саблин курит и ничего ей не отвечает, и Елена тогда и говорит ему:
- Аким, ты ведь понимаешь, что это не твои ящики.
Саблин хмыкнул и, сделав затяжку, спросил, вопрос был короткий и немного злой:
- А чьи?
- Думаешь, мои? – говорит Лена. – Думаешь, я буду эти ящики как наследство Савченко у тебя просить? Нет, конечно, - женщина старается быть спокойной, не злиться. Она даже улыбается ему. – Этот товар очень влиятельные люди заказывали… Просили Олега его добыть, дали задаток, аванс на экспедицию. Это их ящики, я сейчас говорю от их лица.
- Савченко мне про то ничего не говорил, - отвечает ей Саблин. – Он сказал: езжай забери и привези, и всё. И меня, между прочим, на обратном пути с этими ящиками прихватили… Едва живым ушёл.
- Да я знаю, знаю, все про это слышали, - продолжает Елена. – Может, поэтому Олег и просил именно тебя за ящиками съездить… Знал, что ты довезёшь их… Но теперь-то Олега нет, и те, кто заказывал ему товар, хотят его получить, – и тут она чуть наклоняется к нему через коробку передач и кладёт руку ему на ногу, заглядывает в лицо. Похлопывает, как будто успокоить хочет, и продолжает: – Всё, что было обещано Олегу, ну, по гонорару, по деньгам, всё это получишь ты… Там очень много денег, если хочешь, можешь забрать себе все лодки и машины Олега. Думаю, и ещё денег получишь.
Прапорщик чувствует её аромат, он пробивается даже через сигаретный дым, чувствует её руку у себя на ноге и думает в этот момент совсем не о лодках Савченко и не о деньгах.
«Говорила Насте, что по делам со мной поговорить хочет, а сама лезет… Вот поэтому бабы друг другу и не верят».
И, надо признаться, близость этой холёной женщины, её запах, её прикосновения имеют на него воздействие, кровь-то будоражат. Но это вовсе не значит, что он сразу потеряет голову, нет, и Аким ей отвечает, чуть улыбаясь:
- Лена, знаешь… Тут дело такое… Не хочу я торопиться.
- Не хочешь торопиться? – кажется, этот его простой ответ её удивил.
- Надо всё обмозговать.
- А чего тут обмозговывать, Аким? Ящики же не твои… - говорит женщина, стараясь быть убедительной, но и не очень при том давить на него. И руку с его ноги всё не убирает. – Не твои, Аким… Их надо отдать.
- Может, и не мои, - соглашается прапорщик, - может, и надо… - и тут он смотрит на неё уже без улыбок и без ухмылок, он теперь серьёзен. – Но ты, как я понял, хочешь, чтобы я отдал ящики тебе. И у меня сразу вопросик встаёт: почему я их должен отдать тебе? Где те люди, что аванс Олегу давали? Может, они сами приедут и попросят отдать им вещи?
И тут она уже убирает руку с его ноги, усаживается в кресле поудобнее, тушит окурок в пепельнице и спрашивает его:
- Так… Я не поняла: что ты собираешься делать с товаром?
- Ничего не собираюсь, - почти сразу отвечает ей прапорщик. – Подожду месяц. Если никто не появится… ну, из хозяев… - тут он дал понять женщине, что её-то он точно хозяйкой товара не считает, – то отдам тебе.
Казалось бы, чего ей ещё нужно? Сказано: через месяц отдам тебе. Но Мурашкину такой расклад, судя по всему, не устроил.
- Аким, - говорит она, глядя на него взглядом уже не ласковым. – Ты не можешь им распоряжаться, это не твой товар.
- Знаешь, Лена, - отвечает ей Саблин, вспоминая. – А вот человек… там, в Мужах… ну, что ящики мне отдавал… Он просил меня этот товар продать ему за хорошие деньги. Да, говорит, дам денег хороших. А я ему: да как же я тебе его продам, это же не моё. А он мне и говорит: хозяин товара уже умер, и теперь по нашему закону хозяин товара тот, кто привёз электронный ключ. А ключ привёз ты, - и он заканчивает со значением: - Вот так вот, Лена, ключ то туда привёз я.
- Так ты это из-за денег? Думаешь, что кто-то тебе больше предложит, чем я? – спрашивает тут у него женщина.
- Нет, Лена… Не из-за денег, – отвечает ей Саблин. – Не из-за денег. Просто у меня есть инструкции…
- Инструкции? – не понимает она, и это её непонимание уже граничит с раздражением. – Какие ещё инструкции? От кого?
- Инструкции? От Олега, – поясняет Саблин. – От него, конечно… Он просил товар забрать и подержать его у себя. Боялся, что его украдут. В общем, Лена, как я тебе и сказал, вернёмся к этому разговору через месяц.
Через месяц? Мурашкина смотрит на него весьма выразительно.
Через какой ещё месяц? Нет… Нет. Она приехала их забрать. Забрать ящики сейчас же. И через месяц её не устраивает.
- Слушай, Аким: дом Савченко, все его машины, все лодки, что ещё у него тут есть, всё будет твоё, – говорит она. – Как только собственность оформлю, всё тебе отпишу… А ещё пять сотен… Прямо хоть сейчас чек выпишу.
«Ишь как её припекает. Козыри выкладывает. И ещё какие… Чего уж там… Серьёзные предложения. Дом Савченко… Интересно, а сколько он вообще стоит? Там деньжищи-то неслыханные… Тысячи и тысячи рублей… Это точно, – Аким даже не брался и предположить настоящую