- Да, имущества у него хватает. По всему берегу где склад какой, где дом, только у него и баб по всему берегу и детей всяких. Он же такой кобелистый был. Кстати, тут дом у него, хотите, вам его уступлю.
- О-ой, Лена… - Настя машет рукой и смеётся, - откуда у нас такие деньжищи-то. Дом Савченко купить – там такие тысячи нужны… - она смотрит на мужа, как бы ища поддержку, а после продолжает: – Да у нас в станице на такой дом покупателей и не найдётся, даже наш полковник или же Игнат Уваров, наш первый богатей, и те этот дом не укупят. Нет, не укупят…
- Думаете, не купит никто? – кажется, Елена немного расстроилась. Она смотрит на Саблина.
«Ну, Игнат, может, и смог бы купить, но человек он смиренный, семейный и прижимистый. Он первый скупщик рыбьего масла на станице. И даёт самую малую цену за него, но платить готов вперёд и ждать потом хоть месяц, тем и подкупает народ, а может и лодчонку какому молодому казаку в долг дать под рыбалку и отдачу масла. Денежки у Уварова в общем-то имеются, но этот дворец Олега, с бассейнами да комнатами для приезжих баб, что в том бассейне голые плавали… и все в станице о том знают. Нет, нет… Игнат дворец, конечно же, покупать не будет. Ему за одни мысли о таком доме жена Авдотья житья не даст».
Но Саблин, подумав об этом деле, ничего ей говорить не стал. А вот Настя решила гостью обнадёжить.
- Да кто знает, может, кто и купит, - говорит она. – Может, кто не из наших, кто из чужих.
«Ну да… Оно, конечно… Если поискать как следует, найдётся такой богач, который купит этот домище, чтобы всласть пожить тут у нас в глуши, на отшибе, среди простых рыбарей, для которых сто рублей великое богатство. Они, богачи, все как раз о таком житье-бытье мечтают», – думает Аким; между тем он уверен, что в доме у Олега было много всего, чего бы и он себе прикупил, если бы Елена решила распродавать оборудование из дома… недорого. И аккумуляторы хорошие у Савченко были, и насосы – качать через «плотные» фильтры воду для бассейнов, там насосы дай Бог какие должны стоять. Впрочем, он особо ни на что не рассчитывал. Больших случайных удач у него в жизни не было, нечего было о них и мечтать.
А дальше женщины продолжали этот интересный, но пустой разговор про дом. Аким же сидел, больше молчал. И думал о том, что не из-за дома к нему приехала эта яркая бабёнка из большой станицы. А тут Мурашкина ещё добавляет огня:
- Ой, слушай, Аким, а ведь ещё лодки… У Олега же тут лодки были, я завтра пойду узнаю, сколько их у него; вот подумала, может, заберёшь, ты ведь лодки любишь…
Саблин усмехается и машет рукой: даже и не предлагай.
- Елена, мне Олеговы лодки не укупить. У меня и близко таких денег нет. Тебе легче будет продать их в Преображенской, у нас на его лодки покупателей не будет.
- Так ты друг Олега, я бы тебе лодку отдала рублей… да хоть за двести… - легкомысленно говорит Мурашкина.
«Двести? Это вдвое дешевле, чем она стоит. В той лодке одного дюраля рублей на пятьдесят». На той лодке Савченко, которую помнил прапорщик, один мотор стоил двести. Но ему этот двухлитровый четырёхтактный агрегат был не нужен. Впрочем, на таком моторе, какой стоял на лодке Савченко, он мог бы попытаться уйти от переделанных, что увязались за ним там, в болоте у Надыма. А в обычной жизни… нет… Избыточная мощность – неоправданный расход масла. Такой мотор и такая лодка простому рыбаку не нужны. И он только качает головой:
- Лена, спасибо, но мне ещё старшего выучить надо, лишних денег на забавы у меня нет.
- А там в гараже у него ещё машины есть, - уже как-то без задора продолжала Елена, - их тоже тут не продать?
- А чего не продать-то… - начала было Настя, но супруг её перебил:
- Лена, тут такие машины, на которых ездил Олег, никто не купит, народ здесь простой и прижимистый: рыбаки, охотники. А у него машины не для дела, а так… – он удержался, чтобы не сказать «для показухи», – для баловства.
И тут Мурашкина вздохнула:
- И что, придётся и лодки, и машины его в Преображенскую гнать?
- Ну, нужно поспрашивать, - начинает её подбадривать Настя, но Елена вдруг неожиданно и говорит ей:
- Настя, ты уж прости, - Лена мягко улыбается. Само очарование. Да, баба она не только привлекательная, но и умная.
- Что? – сразу интересуется жена Акима, уже на всё согласная. – Ну, говори.
- Мне нужно с Акимом с глазу на глаз переговорить, - и прежде чем Настя что-то успела ответить ей, Мурашкина предупредила её с искренностью, в которой невозможно было усомниться: – Настенька, не волнуйся, разговор будет только о делах, только о деньгах.
- Да что ты… - Настя засмеялась как-то глупо, а Саблин просто диву давался, он не узнавал свою вечно подозрительную жену. – Конечно, Лен, конечно, говорите, - она сразу позвала дочь: – Наталья, пошли-ка со мной.
А Мурашкина и продолжает:
- Да пусть сидит тут, ест, мы с Акимом на двор выйдем.
- На двор? – удивилась Настя.
А вот Аким почему-то этому не удивился. Вся вот эта болтовня, что была до этого… про машины и лодки, про непутёвую родственницу, про наследство Савченко… всё, всё это было наносное, как степная пыль. Нет, не за тем Мурашкина приехала, чтобы глупую казачку Настю очаровывать. Никогда не стала бы возиться такая важная женщина, как Мурашкина, со всякими казачками. И собственность Савченко, если она, конечно, не врала, что её дочь является наследницей этого имущества, Лена могла и через юристов оформить. Нет, она сама прикатила. Не поленилась, значит. А почему? А потому что у неё здесь есть иной интерес. Интерес основной. И вот о нём-то она и хотела теперь переговорить с Акимом.
Глава 8
Как вышли на двор, она, оглядывая пристройки, достала из пыльника красивую сигаретку с жёлтым фильтром и зажигалку, хотела прикурить и сняла маску, но Саблин её остановил:
- Тут без респиратора… Не надо, надень. До рогоза сто