Сюаньжень бросил утомлённый взгляд на Ван Шэна.
— Что делать будем? Ты уже на ногах еле стоишь. Иди спать, а я оттащу мерзавку в судебный магистрат и запру в каталажку, расскажу Сю и Лао о произошедшем и вернусь. Дело-то, получается, раскрыто. Потом тоже отосплюсь.
— Хорошо, — Шэн подлинно засыпал на ходу.
— И куда это ты собрался, муженёк? — поинтересовалась Сюли, заметив Сюаньженя, выходящего с веранды с обморочной девицей на плече.
— В магистрат оттащу и вернусь.
— А тебе не приходит в голову, что, очнись девица, она может вспомнить несколько никому ненужных подробностей?
— О! Точно…— Сюаньжень развернул память девицы и, оставив там воспоминание о предыдущих убийствах девицы, начисто стёр оттуда память о её встрече с девятихвостой лисой. Это действительно было лишним и придавало прозаичному преступлению какой-то фантастический оттенок.
По возвращении из магистрата Сюаньженя ждал завтрак. Сюли деятельно распоряжалась.
— Сейчас поешь, отоспишься, и за работу примешься. Нужны три люльки в заднюю комнату. Я думала купить у плотника Суна, да не хочу, чтобы сплетни пошли. Сам сделаешь.
— Люльки? Три? Зачем три и почему я? Для сестрицы Юншэнь? Шэн и сам всё купить может.
— Для какой сестрицы Юншэнь? Для твоих детишек.
— Моих? О! И когда ты собираешься произвести их на свет?
— А чего тут собираться? Они ещё в полночь народились и уже глаза открывать собираются.
Сюаньженю показалось, что он ослышался.
— Что? Как это?
— А что тут странного-то? Это Юншэнь десять лун на такое дело надо, мне, лисе, и двух довольно.
— И где они?
— В задней комнате спят. Ещё несколько часов — и глаза откроют, а там…
Сюаньжень, не дослушав, бросил завтрак, выскочил из-за стола и понёсся в заднюю комнату за их спальней, которую супруга использовала как гардеробную. Сейчас там, на перине лежали три рыжих подушки с наглыми лисьими мордочками. Все спали.
— Это… Это же лисята!
— А ты кого ждал? Волчат, что ли?
— Вообще-то людей…
— Подожди, сейчас глаза откроют, обратятся младенцами. Только придётся поучить их не менять облик на людях, а то проблем не оберёмся. Пока Юншэнь не родит, я их никуда не выпущу.
— А почему?
— А зачем мне лишние сплетни? Как честная лиса, я должна выждать девять лун. К этому времени они уже в первый разум войдут.
Сюаньжень недоверчиво покосился на лисят.
— А это все три мальчика?
— Нет, самая толстенькая — девочка. Мне помощница нужна. А это — два мальчугана. Сколотишь три люльки, и тогда… о! Малыш Чень Сюаньсю уже глазки открыл!
И точно. Один из лисят уже распахнул хитрые тёмные глаза, обшарил взглядом комнату, встряхнулся и превратился в младенца, при этом теперь Сюаньжень с радостью отметил, что тот похож на него и глазами, и носом, и даже ушами. Его братец тоже открыл левый глаз, потёр лапкой за ухом и тоже обернулся младенцем: с более тёмными волосами, нежели у братц,а и с ещё более хитрой физиономией.
— А этого как назовем?
— Чень Сюаньли. А дочку буду звать Лисю.
— Ну, хорошо. Сейчас я сделаю люльки.
— Да поспи пока, к вечеру сделаешь. Не горит.
— Горит…
Сюаньжень, отложив сон, принялся сбивать люльки главным образом потому, что ему нужно было время, чтобы прийти в себя. Появление троих детей оказалось для него несколько неожиданным: он надеялся, что Сюли не обманет и подарит ему сыновей, но то, что они появятся так скоро — стало для него сюрпризом. Безусловно, сюрпризом приятным, но слишком уж внезапным и непредвиденным. Он, что скрывать, немного завидовал Шэну, который должен был к концу года стать отцом, и не хотел отставать от него, но вот Шэну ждать отцовства еще несколько месяцев, а он уже обзавёлся потомством. И каким шустрым и симпатичным!
Его сынки, становясь младенцами, пока лежали только на спинках, но, решив погулять, щелчком обращались в лисят и уже пытались встать на пока ещё слабые лапки, после чего начинали, пошатываясь, бегать по перине и обнюхивали друг друга. При этом малышка Лисю уже проявляла характер, следила за братцами и, случись одному из них подойти к краю перины, тут же лапкой водворяла его обратно в безопасное место.
Отоспавшись и отдохнув, Сюаньжень и Шэн отправились на службу, где неожиданно для себя застали не только Лао Женьцы и Сю Баня, допрашивавших задержанную преступницу Сяо Лян, но и принца Ли Цзяня и префекта Ши Луна. Сюаньжень, считавший дело законченным, понимал, что префект просто горит жаждой мести, но что делает тут принц Ли Цзянь, который, оттеснив префекта, с пристрастием допрашивал Сяо Лян. Он явно сомневался в словах Сюаньженя о том, что преступление спровоцировали они с принцем Ли Яном и требовал от девицы ответа на вопрос, чего ради ей потребовалось убивать Ши Юнлянь, Чжан Цзяньхуа и Си Мэй?
Девица, хоть уже ни не одержимая злым духом и не понимавшая, как очутилась за решёткой, в ответ достаточно злобно прошипела, что его счастье, что её поймали раньше, чем она добралась до судей, не то она прибила бы их точно так же, как и выбранных ими «красавиц»!
Принц побледнел, как небесное облака, а Сюаньжень, усмехаясь, загремел в углу чайником, подумав, что принц остался должен его супруге Сюли за спасение своей жизни.
Глава 60
«Дуй». 兌 Радость
Чтобы наслаждаться достигнутым,
не нужны чужие советы
Следующие месяцы задали Ван Шэну почти неразрешимую загадку. Он смотрел на дружка Сюаньженя и искренне недоумевал. Что с ним случилось? Тот просто лучился радостью, был сговорчив и благодушен, как истинный бодхисатва. Казалось, ничего не может вывести его из себя и поколебать его безмерное беззлобие.
Между тем пришла осень и заметно похолодало. И то ли потому что преступники тоже были людьми и предпочитали проводить холодное время года в тепле, то ли еще по какой причине, но количество преступлений заметно снизилось.
В тот день Ван Шэн утром в магистрате читал список недавних происшествий. От бесконечных ливней в квартале Синдао, где раньше жила принцесса Тайпин, обрушилась стена. В местной гостинице умер чиновник, ожидавший приема у императора. Убили министра Хуна, когда