- Ну, всё посмотрели? – спрашивает у них в прихожей Настя. Она довольна тем, что муж следит за домом и сына к тому приучает.
- Куры опять уплотнитель у двери клюют, - говорит Олег. – А так всё нормально.
«Молодец».
Аким смотрит на сына одобряюще. Они проходят в дом, и Саблин открывает ящик с бронёй. Достаёт из него свой положенный ему по уставу пистолет. Осматривает оружие, достаёт пояс с кобурой, надевает его под пыльник, пистолет прячет в кобуру и потом спрашивает у сына:
- Твой где?
- Там… у кровати он, – отвечает Олег. И тут уже не выдерживает и спрашивает у отца: – А что, нужен? Бать, а зачем?
- Не знаю… но… пусть оружие при тебе будет, – отвечает Саблин и, чтобы жена не видала у него на поясе оружия, запахивает пыльник.
Олег только кивает: хорошо.
- А ты куда, на ночь глядя-то? – встречает его у кухни жена.
- До Коровиных дойду.
- А чего? – спрашивает она – и уже вся такая… внимательная.
Вот всё ей нужно знать. Или чувствует женщина настроение своего мужчины, сразу улавливает его.
- Да ничего, - он уже открывает дверь. - Поговорю насчёт Валерки.
Жену, кажется, устроил этот ответ.
Он действительно пошёл к Коровиным. И завёл разговор с Дарьей Коровиной о всяком простом. Об урожае, о детях, о старшем её сыне Валере. Дарья немного жаловалась, как и положено вдове.
Говорили они минут десять, но за всё время Коровина так и не сказала ему ничего того, чего он думал узнать: «Ой, Аким, а ты знаешь, второго дня, ну, как вас не было, так у тебя по крыше какой-то хлопец босой ходил, мы ещё подивились всей семьёй».
Ничего такого Дарья ему не рассказала, звала в дом чай попить, так он отказался. Пошёл к другому соседу, что жил дальше по берегу. Ещё издали его заметил Серёжа Малинчук, открыл ему калитку.
- Ты ко мне, что ли?
- Да вот, решил по берегу пройти, - отвечает Саблин.
Они поздоровались, но и тут разговор вышел пустой. Сергей сразу стал расспрашивать Акима про машину Савченко: как она в дороге, много ли топлива потребляет? И, конечно же, он ничего странного у дома Саблиных не видел. Иначе, как заведено у добрых соседей, непременно рассказал бы.
Прапорщик пошёл домой.
«Никто ничего не видал. Видно, по крыше ночью ходили».
Пришёл домой, а жена уже ужин приготовила; он сел за стол, и когда Настя уже поставила перед ним тарелку с тыквой, так у него пискнул коммутатор.
То был Денис Калмыков.
«Аким, тут у меня незадача с мотором, а я хотел в утро в болото сходить, может, подсобишь? Я на мостушках».
Вообще-то до недавнего времени они не были близкими приятелями. Раньше Денис не отважился бы его просить о помощи в такой час. Но последний рейд их сблизил, люди на войне сближаются очень быстро.
- Кто там опять? – Настя пытается заглянуть ему в коммутатор. И на этот раз Аким не прячет его от неё.
- Калмыков, просит с мотором помочь.
- Обнаглел он! – возмущается женщина. – Ночь на дворе. Люди спать скоро собираются.
- Надо помочь, он утром в болото хочет уйти, – Саблин встаёт и делает знак Олегу: ты тут смотри за домом.
- Всем ты помогаешь… Тебе-то кто помог? Ты всё сам всегда… Никого не просишь, - злится жена. И уже вдогонку ему кричит: - Хоть поешь сначала!
- Приду – поем, – обещает Саблин.
Глава 30
Денис с другими казаками курил под навесом возле скупки; как прапорщик приехал, так пошёл к нему, не надевая респиратора.
Поздоровались, и Аким сразу почувствовал, как от товарища разило водкой.
Они пошли к лодкам.
- Ты хоть респиратор-то надень.
- Ага, - откликается Калмыков, делает последнюю затяжку и надевает респиратор.
- А что с мотором-то?
И тут Денис беспечно машет рукой, мол, да ничего, ерунда. Казалось бы, звал с мотором помочь, а тут вдруг: ничего. И вот какое дело, Аким почему-то не удивляется этому. Денис всю жизнь, так же, как и Аким, ходил на лодке по болоту: чего он там в моторе лодочном сам знать не мог?
Они дошли до неказистой и низкой лодчонки Калмыкова – тут света от фонарей было мало – забрались в лодку, и Денис сразу снял с мотора кожух и с первого рывка стартёра завёл мотор. И только после этого обернулся к прапорщику, наклонился к нему и, обдавая Акима водочным духом, заговорил:
- Я сейчас в чайной был.
- Да, это я вижу, - заметил прапорщик.
- С Васей сидел, – сообщает Денис.
«Неужто Ряжкин согласился в рейд радистом пойти?».
А Калмыков продолжает:
- Он сам меня в чайную звал. Угощал. А он, знаешь… не шибко угощать любит. Но тут сам звал, сам за водку платил…
- Ну, и дальше-то что? - Аким понимает, что казак не для того его на ночь глядя на пристань звал, чтобы про щедроты Ряжкина рассказывать.
- Так вот, - всё так же негромко говорит ему Калмыков. – Вася мне сказал, чтобы я тебе сказал, что ему сказали, чтобы он отказался от рейда. Чтобы он не ходил с тобой.
- Ничего я не понял, - говорит Саблин, хотя кое-что он всё-таки понимает. – Кто ему сказал со мной в рейд не ходить?
На что Калмыков поднимает указательный палец кверху.
- Бог, что ли? – сомневается прапорщик.
- Да при чём тут Бог?! Нет… - казак трясёт головой.
- А, из полка кто-то?
И вот тут Денис уже не возражает. Но вслух ничего не говорит.
- Значит, отцы-атаманы, - теперь Саблин уже в этом уверен. – А кто, Вася не сказал?
Денис снова трясёт головой: не сказал.
- Сказал, что человек ты хороший, но он сам тебе это рассказать забоялся, а самого теперь совесть грызёт…
«Ряжкин забоялся? – Аким как-то не считал Василия сильно пугливым. – И кто же его напугать мог? Сам полковник? Или кто из разведки? А может... – и тут он вспомнил есаула из четвертой дивизии. – Ну, этот вообще-то может».
- А ещё что Вася сказал?
- Да про это он говорить