Антонина… Вот глупая, не дает отцу и пыльника снять, виснет на нём, да ещё и вся в слезах. Саблин, немного ошеломлённый, глядит на жену: что это с дочерью? А та за спиной дочери машет рукой: ничего, успокойся… Пусть поплачет…
И говорит ему:
- Видишь, дочь соскучилась.
И вправду соскучилась. Антонина всегда больше всех ему писала на фронт, даже больше жены. И больше всех ждала его. Ну, сейчас младшая, Наталья, конечно, нуждалась в нём… На руки к отцу лезла всё время. Сыновья – ну, они без него жили как-то, и если Олег ещё искал общения с ним, уж очень он к рыбалке пристрастился с тех пор, как подрос, то старший… Юрка всегда был сам по себе. Книжки про старину всё больше, музыка какая-то древняя; ни рыбалка, ни служба ему были не интересны. Мелкий был, так за матерью хвостом ходил, а подрос, так в госпиталь свой и переселился, домой только спать приходил. Ужинал и то не всякий день. Квартирант.
А вот Антонина…
- Ну чего ты, дочка? – спрашивает Саблин, погладив дочь по голове.
- Соскучилась, пап… - она отрывается от него, вытирает глаза. И тут Аким видит её… Уже другой человек перед ним. И лицом, и фигурой иная стала, а прошло всего ничего с последнего раза, как он видел её. Замужняя женщина. И не важно, что ей ещё… Саблин не может точно вспомнить, сколько дочери лет… кажется, нет ещё и семнадцати. А уже взрослая. Хозяйка дома.
Пока жена мылась да Наталье давала лекарства, Аким пошёл с зятем поглядеть его хозблок. Ну, что тут сказать… У Саблина всё было по-другому. Провода нигде не свисали. Стойка аккумуляторов от стены стоит на положенном расстоянии, чтобы они не грелись. Блоки управления насосами и всей электрикой в доме собраны на одну панель. Всё заземлено, всё работает через предохранители. А тут провода висят, неподписанные. Что? Куда? Откуда? Поди ещё разберись.
«Кто так делает? Сам Андрюха, конечно… Ну, он-то ещё молодой… Хотя мой Олег ещё моложе, а так не сделает… А отец Андрюхин, что, не видел этого? Два его брата старших сюда не заходили, что ли? Чёрт ногу сломит! Ну ладно, ты сам понимаешь, что к чему, а вдруг Антонине нужно будет с чем-то разобраться?».
Тесть, после осмотра техпомещения, без особого настроения вместе с тёщей усаживаются за стол, Наталка тут же, Андрей как глава дома, а Олег с Антониной носят с кухни еду, дочка подготовилась к приезду родителей, одних улиток на столе вскоре было три вида. Улитки трудно испортить, но и всё остальное: и каша, и хлеб, и печёная тыква – всё Акиму понравилась. А водка была магазинной. А Антонина всё вокруг отца крутилась. Сядет, посидит, поглядит на него и тут же вскакивает, чтобы отцу ещё что-то положить в тарелку.
- Тоня…- осаживает её Саблин. - сядь уже, поешь сама.
После, пока мать и дочери убирали посуду в мойку, Олег и Андрей стали собираться.
- Куда это вы намылились? – сразу заинтересовалась Настасья.
- До лодки дойдём, - говорит Олег.
- Покажу рыбные места шурину, – добавляет Андрей.
Тут и Саблин поднимается.
- Ты, что, с ними, что ли? Опять в болото? – жена, кажется, собралась немного понегодовать. – Ты же к дочери приехал! Посиди с нею хоть чуть.
- Посижу, посижу… Лодку взгляну, покурю, да вернусь, - обещает Саблин. – В болото не пойду.
И тут снова он Андреем недоволен. Во-первых, Аким ещё с берега это рассмотрел, лодка брезентом не покрыта. Конечно, вся засыпана пыльцой. Её продуть нужно, помыть-почистить… И, естественно, в лодке черная от той же пыльцы вода.
«Ну как же так можно!».
Снасти зятя он не увидел, они были в ящике, а мотор оценил. Андрей и Олег сели в лодку, и Андрей дёргает стартёр… И мотор не заводится. Дёргает второй раз – и опять нет. Дёргает третий раз, прилагая силу, и лишь теперь двигатель схватывается.
«Даже не может выставить зажигание нормально, стартёр едва не отрывает!».
Он хотел, конечно, поглядеть мотор, купить новые свечи зятю, но лодка стала отходить от берега. Андрей с Олегом поехали поглядеть рыбные места. А прапорщик вернулся в дом, немного огорченный тем, что видел. Ну а там жена с дочерьми, старшей и младшей. Они были ему рады. Особенно Антонина, она так и льнула к отцу.
Потом, когда Андрей с Олегом вернулись из болота с уловом, Саблин ещё раз удивился тому, сколько рыбы они привезли всего за три часа. После семейство поужинало и легло спать. Акиму и Насте выделили кровать, все остальные, кроме Наталки, спавшей на стульях, спали на полу. И Саблин, оставшись с женой, и говорит ей тихо:
- Не богато они живут.
- А мы, что, когда поженились, в богатствах купались? – парирует супруга. – Ты вспомни, как дом ты строил. Хорошо, что тогда с Савченко ходил за добычей.
Да, жена была права, но всё равно, Аким продолжает:
- Антонина чего-то плачет всё время.
- Замужем она, дом на ней, огород, всё на ней, - сразу пояснила жена. – Так и сказала мне: дома я была счастлива. А тут, говорит, иной раз не знаю, за что хвататься. Ничего, приспособится…
- А тут, с Андреем, что, несчастна?
- Так он в болоте или в поле. Тоня говорит, насосы у них плохие, еле воду толкают, Андрей чинит их всё время. Фильтры плохие, он их чистит каждый день… А она одна. У него и лодки-то своей нет, арендованная она у него. Каждый раз рыбы поймает, так часть хозяину отдай.
«Может и так, может и так… Но даже арендованную нужно содержать в порядке».
- Всё равно, грустная она какая-то.
- Ой, уже размяк папаша: дочка плачет, – успокаивает Настя. – Ничего, я тоже рыдала в голос поначалу, как за тебя, бирюка, вышла.
- Ты? - удивляется Саблин. Вот уж чего он от своей Настасьи никак не ожидал, так это пустых слёз.
- Ой, выла, - она тихо смеётся. – Беременная, а ты в призыв уходишь, ещё не ушёл, а уже рыдаю… Но тайком, чтобы ты не ведал, как мать учила, - и тут же она успокаивает мужа: – Ничего, сейчас родит через семь месяцев, так не до грусти