В жутковатой такой улыбке, которая у меня никак не вязалась с образом строгого и справедливого министра магии.
– Вас посадят, министр, – негромко произнес я. – Вам светит как минимум пожизненное заключение. Мне и инквизиторам уже известно о ваших незаконных экспериментах и попытках выращивать киёрсов.
– Успешных экспериментов, между прочим! Давайте начистоту, мистер Брандт: я пришел сюда, чтобы предложить вам взаимовыгодное сотрудничество, – перешёл на деловой тон ди Селинджер. – Мне нужна моя дочь, она пока что является самым удавшимся образцом моих экспериментов, и я хочу довести это дело до конца. И я ее заберу себе, вне зависимости от вашего решения. Давайте так: я дам вам полный доступ к своим киёрсам, у вас будет возможность изучать их, как вам хочется. А вы скажете инквизиции, что это я не киёрсов взращивал, а, ну-у-у, придумаете что-нибудь. Вы же умный, вы можете придумать легенду о том, как я спасал киёрсов, пытаясь защитить их от нападок общества. Если вы перед инквизицией подтвердите мои благие намерения, то вам поверят, а я вас сделаю заместителем министра магии, мистер Брандт, – произнес Руфус тоном змея-искусителя. – Ну и разрешу Ангелиночке жить с вами и оставаться вашей рейной. Но при этом она будет служить мне, не забывайте об этом. Я, как узнал о вашем выборе рейны, то сразу так и подумал: мы с мистером Брандтом отлично ладим и точно сможем договориться по части киёрсов! Мне они нужны, понимаете? Я планирую расширить границы Искандера до Айло́хских гор, но для поглощения соседних стран мне необходимо иметь в рукаве туз вроде киёрсов. Помогите мне, мистер Брандт, – и я помогу вам. И, может, даже научу вас правильной жестокости, чтобы управлять киёрсами по-настоящему. Вместе мы сможем свернуть горы!.. Даже Айлохские. Ну что, по рукам? Скрепим нашу клятву крепким партнерским рукопожатием?
И он протянул мне ладонь.
– Вы идиот? – деловито уточнил я.
Губы Руфуса изогнулись в мерзкой улыбке.
– Ну что же вы так грубо, мистер Брандт? Где ваши манеры?
– Катитесь в бездну, господин министр, – расплылся я в такой же мерзкой улыбке. – А руку я вам с удовольствием не пожму – а оторву. Со всеми полагающимися мне манерами.
Улыбка сползла с лица Руфуса, он сунул обе руки в карманы и заговорил уже другим голосом, с откровенной угрозой:
– Не хотите, значит, со мной сотрудничать по-хорошему?
– Я с вами никак не хочу сотрудничать, господин министр.
– Жаль… Вы мне нравились, – с театральным вздохом произнес министр. – Печально, но раз вы не хотите сотрудничать, то придется с вами расстаться. Вы думаете, что подчинили Ангелину, профессор Брандт? Всерьез думаете, что этого достаточно? С киёрсами дела обстоят в разы сложнее, чем с любой другой опасной нечистью. Вы, конечно, умный, сильный, и всё такое… Но даже вы не в состоянии побороть уже установившуюся связь между киёрсом и его хозяином. И никакой Хозяин нечисти тут не поможет. Вы сейчас всего лишь успокоили Ангелину, но не более. Загасили одну ее вспышку. Мощную, бесспорно, но лишь вспышку, на гашение которой потратили массу сил. Ее настоящий хозяин – это я. И именно я могу ею управлять, а не вы. Мне для этого, кстати, даже колыбельные больше петь не нужно – они нужны были лишь для полного оборота, который несколько минут назад успешно завершился, в чем вы мне успешно помогли. А теперь… Теперь мне достаточно всего лишь ментального посыла – и Ангелиночка сделает всё, о чем я попрошу, и она не сможет мне воспротивиться. И я вам продемонстрирую, насколько вы беспечны, профессор Брандт… Ангелина, убей его. А потом приходи ко мне, я буду ждать тебя, – последние слова министр договаривал, уже шагая в воронку телепортации.
А я ничего не успел сделать, чтобы остановить его, потому что в этот момент когти моментально трансформировавшейся Лины глубоко впились в мой бок и рванули в сторону, вспарывая внутренние органы…
Я задохнулся от боли и покачнулся, машинально прижав ладонь к ране… вернее уж – к целой дыре в боку, из которой теперь хлестала кровь. Кажется, эта рана была несовместима с жизнью, а моих остатков магии было недостаточно, чтобы самостоятельно запустить процессы регенерации…
Снова покачнулся и посмотрел в зеленые глаза огромной черной пантеры-рыси. Мне хотелось запомнить эти глаза и сохранить воспоминания о том, сколько любви, нежности и страсти было в них всего несколько часов назад.
Лина больше не нападала. Она вообще как-то странно отшатнулась и замерла, принюхиваясь и не сводя хищного взора с моего лица. Она меня совершенно точно сейчас не узнавала, и я нашел в себе силы улыбнуться.
– Всё равно люблю тебя, – произнес негромко. – И не держу на тебя зла. Но, кажется, я переоценил свои возможности… Прости…
После чего мир перед глазами стремительно завертелся-закружился и погрузился во тьму.
За долю секунды до полной отключки я успел осознать свое падение на пол и увидеть только вплотную скользнувшую ко мне испуганную Лину.
Глава 30. Жидкий огонь
[Ангелина]
Кровь… Кро-о-овь.
Запах крови стоял такой, что от него аж шерсть стояла дыбом.
Но почему-то запах крови не дурманил, а наоборот – отрезвлял.
Я стояла, жадно принюхиваясь и пытаясь справиться с той мешаниной чувств и эмоций, которые сейчас роились во мне.
Неожиданно для самой себя отшатнулась в сторону, сделала шаг назад и мотнула головой, ощущая странный приступ головокружения.
Что-то было не так. Совсем не так. Но мой воспаленный мозг пока не мог понять, что именно.
Кровь, кровь была повсюду… Крови было очень много. Человек с жуткой рваной раной на боку истекал кровью, но еще умудрялся стоять на ногах, хотя был фактически живым мертвецом, это я знала точно.
Но он даже нашел в себе силы улыбнуться… Кому? Мне, что ли?
– Всё равно люблю тебя, – произнес он негромко, бледный и пошатывающийся. – И не держу на тебя зла. Но, кажется, я переоценил свои возможности… Прости…
Прости…
Прости?
«Люблю тебя».
Эти слова отрезвили окончательно. И когда мужчина закатил глаза и грохнулся на пол, я подскочила к нему с гулко стучащим сердцем и осознанием того, кто я, что я тут делаю, кто этот умирающий человек, и почему именно он умирает.
От осознания последнего факта стало совсем плохо и тошно. Зато разум прояснился мгновенно.
– Нет! Стоять! Бес, Беся, тебе нельзя умирать! – закричала я, склонившись над Бестианом. – Нельзя, слышишь?! Беся, ты слышишь?
Он не слышал. Да и не мог слышать, потому что потерял сознание и продолжал терять кровь, которую я, фарн его разбери, понятия не имела, как остановить!
Тихонечко взвыв от отчаяния, я интуитивно вцепилась руками – человеческими руками, а не лапами! – в его рваную рану, а точнее – накрыла ее своими ладонями и направила туда всю свою магию. Ее во мне было много, очень много, она фонтанировала во все стороны, натурально расплескиваясь огненными искрами на пол. А это было плохо, это было мало, слишком мало искр попадало в рану, потому что мне было важно направить в нее каждую оранжевую искорку, каждый крошечный огонек, который являлся искрой исцеления. Откуда-то я это знала… Не знаю откуда. Знания приходили из глубин подсознания, так же как до этого мужской голос давал мне подсказки, выуживая из глубин моей памяти то, что было так необходимо здесь и сейчас. Только он говорил о зеленых и алых искрах боли, а я сейчас вливала искру исцеления. Искры – это вообще была особая магическая единица моей сущности, как я сейчас понимала. Каждый киёрс был не только смертельно опасным неконтролируемым монстром, но и умел делать что-то такое… что-то эдакое, уникальное, отличающее от всех остальных тварей. И мои искры умели не только бить и убивать, но и исцелять – если я того захочу.
А я хотела. Хотела так отчаянно, что это желание заглушало панику, которая мешала действовать ясно и четко. Мне нужно действовать быстро, помощи ждать было неоткуда, я осознавала, что жизнь Бестиана сейчас в моих руках, в прямом смысле того слова, и если я не направлю поток лечебных искр как надо, то всё будет напрасно…
Но почему-то не получалось как надо. Получалось