– В чём дело? – поинтересовался Рон, заметив её взгляд.
Озвучивать настоящие мысли не хотелось: не тот момент, чтобы выяснять, кто в отношениях проблемнее. Может, и вовсе обойдётся. Поэтому она отмазалась тем, что ночью в голову прийти успело:
– Да вот подумала: если бы Серина пришла сейчас, то не ошиблась бы, назвав меня твоей девушкой. Но лучше бы, конечно, не приходила: мне всё-таки очень неловко носить её одежду.
– Не волнуйся: не заявится, а даже случись такое – ничего страшного. Всё ведь легко объясняется правдой. Что ты сильно испачкалась, а я разрешил взять вещи. Если бы мы могли поссориться из-за подобной мелочи, давно бы разосрались.
Справедливо. О больном брате Серина заботилась больше, чем того требовалось от младшей сестры. В отличие от Азалии, она не сбежала, заметив ухудшение состояния, а значит, стала свидетельницей многих неприятных эпизодов, участницей многих конфликтов. И всё равно не отвернулась.
Прежде чем Рон ушёл, Азалия обняла его, несмело поцеловала в щёку и ещё раз попросила думать об учёбе, а не о ней, после чего, как и планировала, провела день в безделье, а точнее, за чтением с перерывами на дрёму и еду. Обычно она бы корила себя за бездарно проведённый день – таких и без того из-за болезности хватало, но сегодня… Сегодня можно. Потому что завтра нужно на работу, а после – сразу в Мир. Поговорить с Порядком и кое-кого навестить.
***
Стоило отдать магии должное за то, как умело она и вычёркивала из мира, и обратно в него вписывала. И Роза, и коллеги вели себя так, словно ничего не произошло. Первая считала, что во вторник Азалия ездила в гости к Рону, потому и вернулась с ним, вторые пребывали в уверенности, что у неё больничный до среды был. Удобно. Удалось вкусить немного спокойной рутины, прежде чем в который раз остановиться перед аркой, под которой ещё оставались кучки не растаявшего снега.
Как и в начале, переходить на другую сторону не хотелось, но не из-за страха, а просто потому, что… Надоело. По ощущениям, – конечно, ложным – она из Лёйхена выезжала реже, чем между мирами скакала.
Вздохнув, Азалия прошла между склонившихся деревьев. Так как главная опасность миновала, она думала, что никого в Мире не встретит, однако её там ждал не только Гиацинт, но и Белладонна. Было радостно видеть духа живым и здоровым, к тому же, понятно, как он заметил её приближение, в отличие от…
– Каким же тебя ветром принесло? – поинтересовалась Азалия у Белладонны.
– Подумала, что сейчас если кто идёт к вратам, то явно к тебе, вот и последовала за ним, – ответила она, кивнув в сторону Гиацинта.
– Право слово, не стоило тратить на меня время. Уж не потеряюсь тут.
– Чудовища ещё могут появиться, – возразил Гиацинт.
– И можно подумать, у нас есть какие-то дела, – добавила Белладонна.
Азалия пожала плечами. Пожалуй, духи правы, однако она всё равно считала, что для таких поступков они недостаточно близки, и ладно ещё Белладонна, которая видела в ней потерянную подругу, но у Гиацинта как будто и нет причин составлять компанию.
– Делайте как хотите. Сейчас мне снова нужно к Порядку: прошлый разговор продолжить.
На упоминании Порядка Белладонна скривилась. В итоге же не только сопроводила до зала, но и осталась там. Никак боялась, что если оставит там одну, Азалия заключит очередную сомнительную сделку и исчезнет.
Как только появился Порядок и прозвучало привычное приветствие, Азалия загородила собой Белладонну и сразу перешла к причине визита:
– Так вот, что же я предложить хотела: о трагедии нужно забыть, ровно как и нужного забыть байку о последнем садовнике, что частично к ней привела, об исчезновении почерневшей Белой Розы. И духам, и садовникам. Миру стоит продолжить жить так, словно ничего не было.
– В чём смысл давать забыть о первичной причине? – спросил Порядок, явно намекая на контракты с Хаосом.
– Да, в каком-то смысле хорошо было бы помнить, чего ни в коем случае нельзя совершать, но… Мы уже знаем об уровне терпимости местных, и что стадный инстинкт работает лучше здравомыслия. Если вместо Реда они начнут травить Розу и Настурцию, ничего хорошего из этого не выйдет. Как минимум, они могут опять сфокусироваться на выдуманном источнике беды и упустить настоящий. Если уж новой трагедии суждено однажды случиться, давайте хоть сценарий изменим, а то совсем глупо получится.
Порядок задумался над её словами, хотя снаружи это выглядело так, словно он окончательно статуей обратился. Красивой статуей, хоть и слишком правильной. Разглядывая его в бессмысленной попытке угадать, чьи же черты присвоил Порядок на этот раз, Азалия подумала, что если бы только в зал проник шальной лучик света, он бы дивно заиграл на всём этом множестве граней.
«Но здесь всегда светло и вряд ли найдётся место такому баловству».
– В сказанном тобой есть смысл. Сейчас можно начать менять память духов. Постепенно, чтобы не конфликтовала с существующей картиной. Когда придёт время для возвращения садовников, их тоже изменим.
Азалия коротко улыбнулась, за спиной же у неё послушалось недовольное сопение, однако Белладонне стоило повременить с недовольство: акт наглости не закончился.
– Это ещё не всё. Некоторым я бы хотела дать возможность самостоятельно решить, хотят они забыть или нет. Ирис, Гиацинт, Колокольчик, Жасмин, Амариллис и Дельфиниумы, если они смогут вернуться без перерождения, обещавший в этой жизни поддержку Рододендрон, Белладонна, которая меня иначе не простит и взглядом прожжёт, и Редрон. Духу Азалии на одну жизнь тоже стоило бы оставить память, особенно, если то же выберет Ред – пора им уже нормально встретиться. А вот кому точно нужно забыть, так это Настурции. Нельзя ей продолжать тянуть из жизни в жизнь эту нездоровую фиксацию на Розе.
– Много ты хочешь, ядовитый цветок.
– Я считаю, что хочу мало. По сути, я сейчас предлагаю, как исправить ваши косяки, но не рубанув с плеча, а с уважением к тем, кто тоже пытался сделать это, а также к тем, кто больше всего от них пострадал. Каждый имеет право решить, станет для него забвение обесцениванием или спасением. К тому же, у некоторых из перечисленных с памятью особые отношения, так что очередное её изменение – отдельный риск.
– Ты решила создать новое правило и тут же пожелала сделать из него исключения, но за исключения кто-то должен брать ответственность. Что если кто-то из них расскажет остальным о случившемся?
– Во-первых, мы уже знаем, что единиц слушать не желают, если только это не опытные подстрекатели. Во-вторых, у нас же есть такая замечательная вещь, как клятва молчания.
– Что если из-за наличия памяти они создадут опасность своими действиями?
– Они-то? – Азалия скептично вскинула бровь. – Ах, ладно! Если что-то случится именно из-за них и именно по причине сохранённой памяти, то ответственной и разгребающей буду я. Пользоваться мной – в любом воплощении – вы уже умеете.
– Да ты снова сдуреть решила?! – воскликнула Белладонна, хватая за руку.
Азалия оглянулась и покачала головой.
– Нет. Я верю в вас. Да и если что случится, то не на моём веку уже, поэтому от дурости отдохнуть успею. Слушай, я шла сюда, зная, что за всё нужно платить. Особенно когда замешаны высшие сущности. Ну так что же, – она снова обратила внимание на Порядка, – вы согласны?
– Да. Но, кажется, ты ещё не всё сказала.
– О, вы научились читать по лицу? Так и есть. Скажите, сможет Амариллис вернуться и при этом не умереть? Я знаю, что она провела вне Мира слишком много времени, но неужели судьба её однозначна предрешена?
– Шанс не умереть есть – сердца Амариллисов особенно стойки, но даже так ей придётся долго восстанавливаться в Сердце. Раз уж на то пошло, пускай сама свою участь выбирает. – Порядок протянул Азалии ладонь, на который лежал маленький красный кристалл. – Отдай его ей, если она захочет продолжать этот цикл, чтобы точно получилось пережить переход.
– Вот это щедрость с вашей стороны.