Азалии не нашлось ни в списке контактов, ни в соцсетях, исчезли немногие имевшиеся фотографии. Как и в прошлый раз, остались только книги, но указанный на них псевдоним не станет ниточкой, способной привести к настоящей личности автора. Всего день назад она утверждала, что никуда не денется, и вот не только ушла, но и следы замела.
От тревоги скрутило живот, перед глазами начали расплываться строки. Что случилось с Азалией? А если сейчас она несётся где-то в поисках того, кто вытащит из кошмара? Но невидимке никто не протянет руку. А если руку протягивать поздно? Челюсти сомкнулись, внутрь пущен яд и неминуемо разъест. Она знала, что так будет? Она поэтому уклонилась от прямого ответа на просьбу вернуться.
Металлический вкус растёкся по языку. Искусанная губа болела, но этого не хватало, чтобы отвлечь от мыслей, гудящих, как растревоженный улей. Предупреждающий толчок в бок. Рональд рефлекторно убрал телефон и покосился в сторону, не сразу определив силуэт рядом как приятеля-одногруппника. По уровню эмпатии того часто хотелось сравнить с тумбочкой, но сейчас он выглядел по-настоящему обеспокоенным.
– Ты как смерть бледный. Что случилось? – спросил тихо.
– Тебя ебать не должно, – сквозь зубы процедил Рон.
– И не ебало бы, но у тебя скоро кровь с подбородка закапает.
– А ты, блядь, крови никогда не видел? Закапает и похуй. – Он провёл ладонью по подбородку, но, кажется, сделал этим только хуже.
– Галёрка, что у вас там такое интересное? – прикрикнула преподавательница, отвлекаясь от доски с недорисованной диаграммой. – Висальдер, в медпункт – живо! Ты чего мне тут устроил?
– Да в порядке я. Не отвлекайтесь.
– Медсестре доказывать будешь, что в порядке. Пошёл отсюда. Стёре, проводи его.
– Сам дойду.
– А если не дойдёшь? Оба выметайтесь. Не заставляйте остальных ждать.
Не то чтобы Рональду или его соседу не нравилась идея уйти с пары, но когда таким тоном гонят, появляется желание сделать наоборот. Однако спорами они только отсрочат для одногруппников конец занятия, за что потом точно спасибо не скажут. Пришлось собрать вещи и уйти, хотя ни о каком медпункте и речи не шло. Как только они дошли до лестницы, Рон послал приятеля куда подальше и заявил, что отправится домой и в компании не нуждается. Привычное раздражение, вызываемое наличием рядом людей, обострилось, и он не мог обещать, что не сорвётся.
Несколько дней прошло в тумане удушающего ожидания. Часы и минуты тянулись издевательски долго, и вместе с тем пролетали – настолько были пустыми. От того другого себя он знал, что Азалия ещё не исчезла окончательно. Застыла в камне и, если повезёт, вернётся. Никто, правда, обещать это везение не мог.
Рональд пытался утопить себя в рутине, браться даже за самые унылые и ненавистные дела, но как только те заканчивались, не находил себе места. Неизвестность била молотом по хрупкому здравомыслию, покрывая мутную поверхность сетью трещин. Рон желал наступления определённости столь же сильно, как и боялся. Если Азалия вернётся, он тоже воскреснет, очнётся от поглощающего реальность бреда, иначе же… Он отказывался думать, как будет жить в случае этого «иначе». Будет ли жить? Его, в отличие от бога, никакие обязательства среди живых не удерживали.
В понедельник вечером, не понимая, да и не пытаясь понять смысл собственных действий, Рон отправился к дому сестёр Флойрис. Свет не горел ни в одном окне, поэтому он просто ходил рядом. Час. Другой. Остановился, чтобы поджечь сигарету, и в это время его заметила возвращающаяся Роза. Аж завидно стало от её будничного вида. А помнила бы, не смогла бы выдавить и подобие приветственной улыбки.
– Ты чего здесь забыл?
– Да так… – Он убрал зажигалку и глубоко вдохнул, глуша желание выплюнуть какую-нибудь грубость. Роза не виновата, что не является дефектным исключением из правил этого мира. – Думал, может, сестра твоя появится.
– Ты когда с Еремией познакомиться успел? – спросила, нахмурившись.
«В душе не ебу, кто это. Никак мачехи ребёнок».
– Да не. Не эта.
– Кроме неё у меня только братья.
Ещё один вздох. Это неправильно, но выше его сил сдержаться и не попытаться напомнить. Даже если окончательно клеймят поехавшим. Впрочем… В глазах Розы особо падать некуда. Рон затянулся. Когда в понедельник он сидела с Азалией, та рассказала о случае из детства – о пожаре.
– Ожог на правом запястье. Помнишь, откуда он? – спросил Рон, выпустив порцию дыма. Роза медленно кивнула, определённо желая спросить, он-то откуда знает. – А кто тебя дома искать додумался?
– Мама.
– Ага. Конечно же. И никак не Азалия, за которой и ты не так давно сиганула в огонь.
– Какая Азалия? Ты всё-таки ёбнулся?
– Как ни странно, но в этот раз не я, а все остальные, – возразил Рональд, отвечая усмешкой на сведённые брови Розы. – У тебя ведь есть дома «Центурия»?
– Да.
– Но ты такое не читаешь. Как и я. Я даже не уверен, что дома у тебя книжки купленные, а не авторские экземпляры. Автор-то с тобой рядом сидел. И совсем недавно ты была готова лицо мне разбить, если я в её сторону хоть одно неверное движение сделаю.
«Кого-то мне это напоминает… У него там есть некто похожий».
– Бога ради, иди таблетки прими… – выдохнула Роза и устало провела рукой по лицу.
– Боюсь, богу это не поможет.
Рон нервно хохотнул, махнул рукой и развернулся. Нет, не выдержит он играть в напоминания. Даже общество Розы, за счёт старой дружбы имеющий расширенный лимит терпения, сейчас переносилось с трудом. Возможно, дело в её истинной сущностей, берущей начало от тех, кто предал бога. Выделить в толпе нелюдей не так-то просто, но когда удавалось, внутри разливалось особенно едкое негодование.
– Возвращайся скорее, Аззи, – прошептал он, глядя на небо. – Этот мир без тебя бесит. Не меня одного, что б ты знала. Его тоже. Просто только мне позволено это осознавать.
========== Глава 62. Возвращайся в словах и без слов ==========
Сетка тонких светящихся трещин покрыла вертикальный кристальный гроб. Раздался тихий треск, и мелкие осколки посыпались вниз, мерцая, подобно снежинкам, но растворялись, так и не коснувшись пола. Вместо них его коснулись ноги Азалии.
– И вот я здесь? В который раз, – добавила со вздохом.
Находясь в пустоте на распутье, она слышала голоса, просящие вернуться, жить, и никак не могла уйти, оставив их без ответа. Не могла и не желала. В конце концов, она действительно хотела жить – осознавая, что пережитое никуда не денется – и уже выбрала не сбегать. Даже если придётся сменить цвет. Впрочем, пол отражал Азалию привычно светлой, не считая перепачканной одежды запёкшейся крови на щеке, а ещё – ошеломлённой её появлением Белладонну.
– Извини. Я не хотела заставлять вас столько ждать, но вернуться быстрее не получилось.
– Дурная. Дурная ты моя, – пробормотала Белладонна, прикрыв нос и рот сложенными лодочкой ладонями, глаза её заблестели от проступивших слёз.
– Начинаю подозревать, что в твоём лексиконе слово это имеет значение, отличное от общепринятого.
Не дожидаясь, пока Белладонна совладает с захлестнувшими эмоциями, Азалия свела на нет то немногое расстояние, что разделяло их, и обняла её. Может, она не могла ответить взаимностью, тоже назвать подругой и всё ещё ощущала неприятное послевкусие, оставленное первой встречей, но в полной мере прочувствовала искренность Белладонны и хотела хоть как-то за неё отблагодарить. И за содействие, конечно, тоже.
– Ну-ну. Хочется плакать – плачь. Здесь за выход из образа никто не осудит.
Белладонна буркнула что-то совсем невнятное и спрятала лицо у неё на груди. Слушая глухие всхлипы, Азалия осторожно поглаживала короткие грязно-жёлтые волосы.
– Знаешь, в другом мире у меня есть сестра… Иронично, но её зовут Роза, хотя по характеру она куда больше похожа на тебя. Впрочем, называют её частенько кактусом, – Азалия не знала, зачем рассказывает это. Может, чтобы молчание не стало гнетущим, или чтобы помочь Белладонне отвлечься. – Не во всём похожа, конечно. Она-то меня дурить отпустила и вопросов не задавала… Хм… Наверное, потому и отпустила, что знала слишком мало. Зато обидчику глотку порвать готова будет… Может даже буквально – она же лиса. Проблемная она у меня, но любимая. И сунулась я сюда в том числе ради неё. Да и связь оборвать попросила – тоже. Мне не нравится идея жертвовать собой. Совсем. Но ради близких… Пожалуй, можно. Только с жизнью расставаться я всё равно не хочу. Честно говоря, я хочу, чтобы будущее у них было со мной.