– Ну, в крайнем случае, дубинку можно выломать, – ободряя то ли её, то ли себя самого, предложил я. – Увесистую. Это, разумеется, не твой аннигилятор, но ежели врезать ею хорошенечко по башке…
– Взгляни-ка вон в тут сторону! – перебив меня, указала рукой направление Энжел. – Да не туда, правее смотри! Видишь?
– Вижу, – внезапно осипшим голосом проговорил я.
Там были следы. Каждый, этак, полтора метра в диаметре.
Это ежели не считать почти полуметровых когтей…
– Ну и как? Врежешь такому по башке дубинкой?
Теперь уже я ничего не ответил. Да и что было отвечать.
– Ладно, – вздохнув, проговорила Энжел. – Идём дальше. Будем надеяться, что…
Она замолчала, не договорив, и мы двинулись дальше. В ту сторону, куда и вели эти кошмарного вида следы. И всё так же молча.
Глава 13
Впрочем, через некоторое время пугающие следы круто повернули в сторону, чему я, признаться, очень обрадовался. Да и сам характер окружающей местности к этому времени существенно изменился, стал более обжитым, что ли. Тропинки какие-то появились, пеньки от срубленных деревьев стали повсеместно встречаться. В общем, цивилизацией запахло…
Вот только примитивной какой-то цивилизацией, ежели по пенькам судить. Тут не только до аннигиляторов с корпускуляторами, тут и до обычной бензопилы ещё далековато. Топориками всё это срубалось, и не факт даже, что металлическими…
А потом вдали показались какие-то строения, и я понял, что недалёк от истины. Округлого вида хижины из сухого тростника, конусовидные крыши на них тоже сплошь тростниковые.
Типичный каменный век.
И полное отсутствие хоть кого-либо возле хижин…
– Осторожно, опасность! – мяукнул вдруг молчащий досель внутренний голос, и я остановился как вкопанный.
Не замечая этого, Энжел продолжала движение.
«Какая опасность?» – мысленно обратился я к неведомому своему собеседнику, но и на этот раз он не пожелал со мной общаться. Просто сообщил информацию.
В это время Энжел обернулась и тоже остановилась.
– В чём дело? – крикнула она мне. – Чего встал?
Я не ответил.
– Ты что-то почувствовал?
– Ага! – сказал я, не двигаясь с места. – Почувствовал! Что ты меня, красотка, за полного идиота держишь!
Заметив краем глаза позади себя какое-то движение, я резко обернулся.
И в то же самое время белоголовые набросились на меня. Все сразу…
Их тут собралось никак не менее двух десятков, так что любое сопротивление с моей стороны оказалось бы просто бессмысленным. Да я и не сопротивлялся. Дал свалить себя с ног, потом крепко связать какими-то травяными верёвками… впрочем, ноги мне связывать не стали. Подняли довольно вежливо, потом подтолкнули в спину, указывая направление к хижинам – иди, мол!
Пошёл, а что поделаешь. Проходя мимо Энжел, молча и демонстративно сплюнул ей под ноги, на что она никак даже не отреагировала.
А навстречу нам изо всех хижин с ликующими воплями стали выбегать женщины. Тоже смуглые, тоже почти полностью обнажённые, и волосы у всех белее декабрьского снега.
И красивые. Все до одной! Даже те, которые далеко не первой молодости были. Впрочем, сильно возрастных среди них я так и не приметил, все были, как говорится, в самом соку и в полном расцвете сил.
И было их тут на удивление много, во всяком случае, значительно больше, нежели полонивших меня мужчин. В пропорции, где-то, пять к одному…
Прямо, Эдем какой-то первобытный!
А вот детей и даже подростков я что-то не приметил. Не было их тут вовсе, или, может, взрослые им из хижин временно выходить запретили? Дабы не травмировать нежные детские души кровавым зрелищем человеческого жертвоприношения.
А ведь всё именно к этому и шло. Провели меня торжественно через тростниковое поселение, и с ужасом узрел я на противоположной его стороне вкопанный в землю столб. Не заостренный сверху (уже хорошо!), и хворостом вокруг не обложенный (тоже неплохо!), но подвели меня именно к этому столбу и крепко-накрепко принялись к нему привязать.
Прикрутили так, что я даже пошевелиться не мог (единственное – так это головой немного в стороны ворочать). А потом, всё с теми же ликующими воплями, принялись всей толпой скакать вокруг столба, то приближаясь ко мне почти вплотную, то вновь немного отдаляясь.
С замиранием сердца наблюдал я за этой их пляской, подсознательно ожидая, когда же она завершится, и, в то же время, внутренне страшась этого завершения. Ибо потом, вслед за праздничными воплями и плясками, и должно было начаться то, главное, ради чего и собрался тут весь этот первобытный люд…
Человеческое жертвоприношение!
И не так важно: намеревались ли они сожрать меня сами или же принести в жертву какому-либо местному своему божеству (ну, хотя бы той когтистой твари, следы которой полутора метров в диаметре достигали). Куда более значительным являлся тот неоспоримый факт, что ничегошеньки в этой ситуации от меня уже не зависело, и ничегошеньки я не мог предпринять для собственного освобождения.
Или всё же мог?
«Помоги мне! – мысленно обратился я к таинственному своему квартиранту. – Сделай хоть что-нибудь!»
Никакого ответа!
«Да ты хоть отзовись! – всё также мысленно заорал я. – Ведь ежели меня сожрут, то и ты подохнешь, неужели ты даже этого уяснить не в состоянии?! Впрочем, может ты и не подохнешь, как знать. Просто переселишься ещё в чью-либо голову! Ну, хотя бы в голову вон той юной красотки, которая в данный момент глазками в мою сторону так и стреляет!»
И вновь ноль ответа, ноль привета! От «квартиранта», я имею в виду, не от красотки…
В это время Энжел (она резко выделялась обширной своей, вернее, моей, курткой на фоне почти обнажённых сородичей, а также была единственной, кто не участвовал во всех этих иступлённых плясках и воплях) вдруг вскинула вверх правую руку и проговорила что-то негромко, но властно. И тотчас же все вокруг меня замерли и отодвинулись синхронно, а Энжел, наоборот, медленно двинулась по направлению ко мне.
Вот оно, началось!
Но страха почему-то не ощущалось. И вообще, ничего не ощущалось, кроме досады на самого себя и какой-то бессильной злости. Даже ненависть и та отсутствовала полностью…
– Как ты? – участливо проговорила Энжел, подойдя ко мне почти вплотную. – Нигде не жмёт?
Вместо ответа я плюнул ей прямо в лицо. Вернее, хотел плюнуть, но во рту настолько пересохло, что плевок мой едва собственный подбородок смог преодолеть.
– Понятно! – улыбнулась Энжел и, вытянув в сторону руку, прошептала что-то.
И тотчас же в руке у неё оказалась бутылка «Кока-колы». Открытая.
– На, попей! – сказала Энжел, поднося бутылку к моим запекшимся губам. – Ну, чего ждёшь?!
Пить хотелось зверски, но я лишь