– По-своему привлекательны?! – не выдержав, громко рассмеялся инспектор. – Скорее, они по-своему уродливы!
Он ожидал, что дядя хотя бы улыбнётся, но этого не произошло. Более того…
– Красота и уродство… это так относительно… – задумчиво проговорил комиссар. – Взять хотя бы вот эту часть тела…
И он осторожно приложил ладонь к мерзко выпирающей вперёд груди стоящей перед ним девушки.
Впрочем, у этой твари грудная часть выпирала ещё не так сильно, но всё равно: зрелище было просто отвратительное!
– Как думаешь, почему у их женщин эта часть тела столь сильно развита?
– Ну, это же элементарно! – вторично рассмеялся инспектор. – Просто в процессе эволюции уроды… мутанты, то есть, – тут же поправился он, – приобрели странную способность выкармливать только что появившихся на свет детёнышей выделениями своих грудных желез, так называемым, молоком. В то время, как настоящие женщины данной способностью не обладают, и наши младенцы с первых же часов жизни получают самое настоящее полноценное питание, а не эту сомнительную белёсую жидкость, которую и в рот взять противно!
– Знаю, знаю… – вздохнул комиссар, с явной неохотой отнимая ладонь от груди уродки. – Как и то, что молоко это не просто противно, но и чрезвычайно вредно для нас, настоящих людей. Мы тратим огромные средства на составление наиболее оптимальных по составу питательных смесей для наших младенцев и всё равно эта сверхсложная задача так окончательно и не решена до настоящего времени.
– Это потому, что младенцы рождаются разными, – заметил инспектор. – И каждому из них приходится подбирать смесь, наиболее оптимально соответствующую его организму. Методом проб и ошибок… тут уж ничего не попишешь…
– Полностью с тобой согласен, – сказал комиссар. – Но вот что интересно. Это, так называемое, грудное молоко, содержит удивительно сбалансированный по составу набор белков, жиров, углеводов, минеральных солей и даже витаминов. Причём, универсальный и подходящий для всех их младенцев, без исключения…
– И что? – с каким-то даже вызовом произнёс инспектор. – Что это доказывает?
– Ничего не доказывает! – Комиссар пожал плечами. – Или, наоборот, доказывает очень многое. А теперь подойди поближе, мой мальчик…
– Зачем? – недовольно буркнул инспектор, но всё-таки подошёл.
– Видишь эти еле заметные волосики у неё по всему телу?
Присев на корточки перед обнажённым телом служанки, комиссар медленно провёл ладонью по её животу и ниже…
– Видишь?
– Вижу! – буркнул инспектор, с трудом подавляя в себе инстинктивное желание отвернуться, только б не лицезреть совсем рядом эту противно мягкую кожу, уже начинающую покрываться потом. – И что?
– Вот смотри… – ладонь комиссара задержалась в самом низу живота уродки. – Тут, как и на голове, волосы растут куда гуще и они их сбривают. А выше волосы почти незаметны… но они всё равно имеются. По всему телу… там, где у нас тонкие роговые чешуйки…
– И что? – с недоумением спросил инспектор.
Он и в самом деле ничего не понимал.
Не отвечая, комиссар выпрямился, подошёл вплотную к племяннику. Положил ему руку на плечо.
– А то, что у меня к тебе имеется вопрос, мой мальчик. Вернее даже, несколько вопросов…
– Я слушаю, дядя! – мгновенно насторожившись, проговорил инспектор, понимая, что всё это неспроста: и раздевание молодой уродки, да и сам сегодняшний дядин приезд. Настоящий разговор только начинался…
– Одевайся, девочка! – всё также мягко проговорил комиссар, поворачиваясь к служанке. – Одевайся и можешь быть свободна.
– Слушаюсь, господин! – тихо проговорила та голосом, полным слёз и, поднимая с ковра одежду, принялась торопливо одеваться. Впрочем, руки у неё сильно тряслись и процесс одевания сильно затягивался.
– Вниз! – теряя остатки терпение, вторично рявкнул на служанку инспектор. – Там, внизу, будешь свои паршивые тряпки напяливать, дура!
– Слушаюсь, господин старший инспектор!
Служанка, успевшая надеть лишь трусики, подхватила остальную одежду в охапку и опрометью бросилась к лестнице. Вот её бритая голова мелькнула в проёме люка… послышался быстро удаляющееся шлёпанье босых ног по деревянным ступенькам… и вот, наконец, дядя и племянник остались вдвоём.
– Ты всегда так на них орёшь? – спросил комиссар, прислушиваясь к затихающему внизу шлёпанью.
– А без этого нельзя! – уже совершенно спокойно проговорил инспектор, подходя к столику и до краёв наполняя оба бокала ароматным рубиновым напитком. – Они должны всегда чувствовать страх и вину, даже ежели ни в чём перед нами не виноваты! Впрочем, они всегда и во всём перед нами должны быть виноваты, в том даже, что на свет божий появиться посмели, уроды вонючие! Прошу, дядя!
И инспектор протянул комиссару один из бокалов.
– Благодарствую!
Комиссар присел на краешек ближайшего из диванов, некоторое время задумчиво рассматривал наполненный бокал, потом осторожно пригубил.
– Прекрасное вино! – проговорил он, делая второй осторожный глоток. – Даже как-то не хочется пить его слишком быстро. Да ты садись, в ногах правды нет!
Инспектор опустился на диван рядом с дядей.
– Итак, на чём мы остановились? – спросил комиссар, делая очередной глоток.
– На вопросах, дядя, – сказал инспектор. – Тех, которые ты хотел мне задать.
– Ах, да, вспомнил!
Комиссар сделал ещё один глоток.
– Итак, вопрос первый, – сказал он. – Известно ли тебе, мой мальчик, что крысы тоже выкармливают своих крысят материнским молоком, особенно в первые несколько недель их жизни? Впрочем, что я спрашиваю: конечно же, известно! А теперь сам вопрос: у них что, эта способность тоже развилась в связи с мутацией?
– Ну, конечно же, дядя! – пожав плечами, отозвался инспектор. – Ведь достоверно известно, что далёкие предки нынешних крыс являлись небольшими ночными животными, без малейших признаков разума… и лишь из-за последствий ядерной катастрофы и последующей радиации, их размеры и умственные способности…
Уловив внимательный и какой-то странно-насмешливый взгляд комиссара, инспектор сбился с мысли и замолчал.
– Это же всем известно, – добавил он после непродолжительного молчания. – Мутанты, они мутанты и есть: будь то крысы или человекообразные особи. И это странное свойство вырабатывать молоко посредством грудным желез самок, оно, без сомнения, связано…
– А скажи, – внезапно перебил инспектора комиссар, – для чего тогда эти грудные железы, пусть даже в совершенно недоразвитом виде, имеются и у наших женщин? Какую полезную функцию они несут?
Он замолчал в ожидании ответа, но инспектор тоже молчал, даже не зная, что и ответить.
– Знаешь, я как-то не задумывался над этим вопросом… – нехотя признался он. – Да и стоит ли всерьёз задумываться над всякой мелочью!
– Ты считаешь это мелочью! – одним глотком осушив бокал, комиссар взглянул прямо в глаза племяннику. – Ты и в самом деле так считаешь?
Инспектор ничего не ответил, да и что было отвечать? Он лишь пожал плечами, а комиссар, протянув руку, взял бутылку и вновь наполнил до краёв свой бокал.