Сам же Матвей, будучи изначально человеком, верящим в Бога и не особо доверяющим всяческим служителям культа, относился к его завихрениям с пофигизмом и некоторым презрением. В церковь хожу, святой воды не боюсь, так чего тебе ещё, собака, надобно? Однажды он так и спросил, едва не теми же словами. С тех пор поп старательно искал способ доказать, что Матвей не тот, за кого себя выдаёт, и что служит он не Богу, а его антиподу.
В станице об этом противостоянии знали и над попом откровенно посмеивались, отлично понимая, что в деле этом если и имеется чей-то след, то никак не дьявольский. Старые казаки ещё помнили, кто являлся их покровителем прежде и чьим попущением Матвей выжил после удара молнией. В станице, несмотря на полное засилье православия, пращура почитали и, как могли, старались поддерживать культ старых богов.
Как говорится, царствие небесное, оно то ли есть, то ли нет, а пращур вот он, и в бою защитит, и в работе поможет. Потому как он роду защитник, а значит, чем простому человеку легче жить, тем ему лучше. Философия вроде и незамысловатая, но жизненная. Впрочем, молодые казаки всё-таки от прежней веры отходили, что и стало для самого Матвея ещё одной головной болью. Ведь старый культ у церковников был под серьёзным запретом.
* * *
О том, что вскоре что-то произойдёт, Матвей понял за день до поступившего известия. Ровно сутки его чуйка ныла и свербела, давая понять, что пришло время готовиться к неприятностям. Привыкший доверять этому чувству, Матвей проверил оружие, амуницию, осмотрел коня и, убедившись, что к срочному выходу всё готово, отправился к семье. Катерина, извечным женским чутьём уловившая, что грядут проблемы, не отходила от мужа ни на шаг.
Помня, что родить она должна считай со дня на день, Матвей старался быть с женой особенно ласковым и внимательным. Мальчишки, словно почувствовав их настроение, также принялись жаться к отцу. Посадив сыновей на колени, а рядом жену, Матвей старался сделать так, чтобы его внимания хватало на всех. Так они просидели до самой темноты, а утром, едва рассвело, станицу поднял колокольный звон. Не набат, но строевые казаки поспешили на церковную площадь.
Увидев у коновязи перед общественной хатой коня, к седлу которого была приторочена пика с вымпелом посыльного, бойцы принялись негромко переговариваться, строя предположения, что это может быть и с кем теперь придётся воевать. Матвей, быстренько прикинув местную географию, уже собрался было высказать версию, что предстоит поход в Персию, когда из общественной хаты выскочил молодой казак и, вскочив на коня, рысью погнал его к околице.
Следом за ним из хаты вышли старшины, и все разговоры разом стихли. Макар Лукич, как самый старший из выборных, выступил вперёд и, оглядев собравшихся станичников, громко объявил:
– Значит так, казаки. Приказ пришёл. Должны мы явиться конно и оружно на большой сбор казачьего воинства. Пришёл срок, казаки, государству послужить.
– А где сбор-то, Лукич? – послышалось из толпы.
– Ну, окрестные станицы в Екатеринославе собираются, а уж оттуда куда пошлют, одному богу известно, – вздохнул старик, нервным движением оглаживая бороду.
– А с кем воевать-то станем? – послышался следующий вопрос.
– Не знаю, – угрюмо мотнул казак седым чубом. – Нет ничего в приказе. Я так мыслю, после сбора в Екатеринославе приказ расскажут. А наше дело туда явиться.
– Когда выезжаем? – не удержавшись, спросил Матвей о самом для себя главном.
– Через две седмицы от сего дня. Идти придётся одним конём с обозом. Так что готовьтесь, казаки. Чует моё сердце, непростой это поход будет, – дрогнувшим голосом закончил Лукич.
– Казаки, кому коня перековать потребно, не тяните. Сразу приходите. Мы с отцом в кузне будем! – во весь голос объявил Матей и, вздохнув, направился к дому.
– Матвей, постой! – окликнул его десятник Михей. – В этот поход ты десятником пойдёшь.
– Десяток сборный или как? – тут же подобрался Матвей.
– Заместо меня будешь, – грустно улыбнулся Михей. – Мне через месяц из реестра выписываться, вот старшины и решили.
– Собери людей, дядька, и сам объяви, чтобы казаки заранее знали, – чуть подумав, попросил Матвей.
– Пошли, – понимающе кивнул Михей и, развернувшись, быстро зашагал в сторону общественной хаты. Там, у крыльца, уже стоял весь десяток, в котором Матвей и числился всё это время.
Окинув знакомые лица долгим, внимательным взглядом, Матвей отметил про себя, что все собравшиеся были спокойны и смотрели на него без всякой неприязни. Михей, подойдя к десятку, смущённо откашлялся и, оглядев своих подчинённых, негромко сообщил:
– Значит так, браты. С сего дня десятником вашим Матвей будет. Что он умеет и знает, вам всем известно. Мне скоро из реестра выписываться, так что в этот поход уж без меня. Так что, ежели кто имеет сказать чего, сейчас говорите. Вон, старшины рядышком, им и решать, ежели чего не так.
– А чего тут может быть не так? – удивился Егор, почёсывая в затылке. – Мы тут все Матвея знаем. Десяток наш он уж не раз водил, и всегда всё добре было. Командир он толковый, удачливый, так что добре всё.
– Верно. Матвей дурного не прикажет, все знают, – поддержал его Роман, давно уже ставший для Матвея добрым приятелем. – А уж про удачу его и говорить не приходится.
Не спеша переглянувшись, весь десяток дружно закивал головами. Матвей, отметив этот жест, шагнул вперёд и, сняв папаху, коротко поклонился:
– Благодарствую, браты, что готовы мне поверить. А раз так, слушайте внимательно. Первым делом коней проверьте. Завтра по одному всем десятком в кузню их приводите. Перековывать станем, чтобы в походе за то больше не думать. Далее, ко всему оружию огненного боя патронов иметь с двойным запасом. Лучше пусть будет и не понадобится, чем надо будет, а при себе не имеется. И последнее. У кого какая нужда в чём имеется?
– Ты это про что? – не поняли казаки.
– Да мало ли нужда какая имеется, – развёл Матвей руками. – Конь заболел, винтарь испорчен, шашка с выщерблиной. Говорите теперь, пока исправить можно. В походе не до того будет.
– Это верно, – одобрительно закивал Михей. – Тут ведь как, браты. Сейчас промолчишь, а после и сам загинешь, и других подведёшь.
– Да вроде добре всё, – подумав, нестройным хором отозвался десяток.
– Не спешите, браты. Дома всё проверьте как следует, а после уж ответ держать будете, – улыбнулся Матвей и, убедившись, что слова его услышали все, распустил бойцов.
Шагая к дому, он снова и снова выстраивал про себя геополитические расклады, пытаясь понять, куда именно их могут отправить. По всему выходило, что иного театра военных действий, чем Ближний Восток, просто не