Казаки, зная, что он ничего просто так не говорит, засуетились. Быстро укладывая коней, они заматывали им головы чем под руку подвернётся. Главное, уберечь лошадиные глаза и уши. Уложив Буяна, Матвей натянул ему на голову свою грязную исподнюю рубаху и, затянув на морде рукава, принялся отвязывать от седла бурку. Подсунув один её край коню под бок, он сунул туда же всё огнестрельное оружие и забился сам, попутно обвязывая лицо куском чистой холстины.
Что такое ураган в степи, казаки хорошо знали и потому времени зря не теряли. Очень скоро вся сотня лежала на земле, готовясь удерживать перепуганных коней. Персы, услышав слово самум, делали то же самое. И едва только оба отряда затихли, как природа нанесла удар. Сначала по оазису прошёлся стремительный воздушный поток, ломая ветки олив и пальм и унося всё, что только можно было. А следом пошла песчаная буря.
Мелкий песок, несомый ураганным ветром, мог буквально стесать с человека кожу или высечь глаза. Так что, лёжа под буркой лицом вниз, Матвей молился только об одном. Чтобы никто из казаков не вздумал высунуться наружу или тем более встать. Буян, словно понимая, в какую передрягу они угодили, лежал спокойно, даже не делая попытки вскочить или хотя бы поднять голову.
Сколько продлилась эта круговерть, Матвей так и не понял. Казалось, что буря длилась несколько часов. Вслушиваясь в дикое завывание ветра, парень прикидывал, чем всё это закончится, но тут даже его фантазия буксовала. В какой-то момент ветер сумел подцепить край его бурки, и парня едва не унесло вместе с ней. Спасло только то, что один край он успел подсунуть под коня, а второй придавить большим валуном.
Кое-как подтянув под себя вырванный ветром край, Матвей покрепче прижался к конской спине и, переведя дух, тихо проворчал:
– Твою мать, в бою и то проще. Занесла же нелёгкая. И сколько ещё этот ветродуй длиться будет?
Словно в ответ, очередной порыв едва не сорвал с него бурку, а после вой начал стихать. Вслушавшись в происходящее снаружи, парень убедился, что шелеста летящего песка уже не слышно, и осторожно высунул из-под бурки нос. Ветер был ещё сильный, а вот песчаные массы, им поднятые, уже унесло дальше. Немного подумав, Матвей улёгся поудобнее и решил подождать ещё немного.
Ветер стих так же неожиданно, как начался. Порывы иногда ещё были, но ходить без повязки на лице можно было спокойно. Поднявшись, Матвей старательно сбил с себя песок и, чихнув, огляделся. Рядом поднимались обалдевшие от природного катаклизма казаки. Сам оазис радикально изменился. Все проросшие тут деревья стояли почти голыми. Ветром с них сорвало практически все ветви.
Собрав вещи, парень поднял коня и, осмотрев его, мрачно скривился. Песком Буяну крепко поцарапало колени, так что о продолжении пути не могло быть и речи. Казаки, первым делом осмотрев коней, ругались так, что даже валуны вокруг краснели. Почти все животные хоть и не сильно, но от песка и ветра пострадали. Порывшись в седельных сумках, Матвей достал свою шкатулку с аптечкой и заветную стеклянную флягу.
В ней он хранил собственноручно выгнанный самогон, по крепости способный поспорить с медицинским спиртом. Найдя в аптечке порошок из нужных трав, парень развёл их в спирту и, чуть подумав, слегка развёл смесь водой. Размешав всё это как следует и добившись однородной, пастообразной массы, он занялся лечением коня. Смазав Буяну все ссадины и царапины, он замотал ему колени ещё дома нарезанными на бинты кусками холстины и, отдав остаток Роману, проворчал:
– Дожили, на пустом месте едва всех коней не потеряли.
– Не ворчи, брате. Бог миловал, – усмехнулся в ответ Роман, с благодарным кивком принимая плошку с мазью. – Однако вовремя ты сообразил, что будет.
– То не я. То перс тот, – отмахнулся Матвей. – Я просто поначалу слова его не понял. Не слыхал прежде. А когда заметил, что ветер совсем пропал, понял, что будет. Да и то едва успели.
– Ну, так успели ведь, – развёл руками Роман, разматывая морду своему коню.
– Да уж, успели, – протянул Матвей, растерянно оглядывая почти уничтоженный оазис. – Колодец бы проверить надо. Ехать не можем, а без воды нам тут конец придёт.
– С конями управимся, да глянем, – отозвался Роман, внимательно осматривая своего скакуна.
Понимая, что он прав, и кони в их деле главное, Матвей достал щётку и принялся вычищать из шкуры Буяна набившийся в неё песок. Умный жеребец, понимая, что ему пытаются помочь, стоял спокойно, с удовольствием подставляя под щётку бока. Мысленно хваля себя, что додумался укрыть коню спину, Матвей с грехом пополам вычистил жеребцу шкуру и, убрав щётку, отправился к колодцу.
Он давно уже заметил, что в этих местах срубов у колодцев не делали. И не по причине отсутствие деловой древесины, а по каким-то своим соображениям. Только саму горловину обкладывали крупными камнями. Верёвка с ведром обычно была привязана к одному из таких валунов, а само ведро сбрасывали в колодец. Горловину же закрывали или деревянным щитом, или куском легкого, слоистого камня.
Само собой, названия породы этих камней Матвей не знал, но с первого раза отметил для себя эту странность. На срезе таких камней чётко было видно, что состоят они из множества слоёв, словно древесные кольца на срезе ствола. Вот таким камнем и был закрыт колодец в этом оазисе. Подойдя, Матвей с облегчением перевёл дух. Напоив коней, казаки не забыли вернуть камень на место и даже не поленились навалить сверху обычный валун, которым этот камень и прижимался.
Аккуратно убрав эту крышку, парень вытянул кожаное ведро и, заглянув в него, радостно улыбнулся. Вода была чистой. Не удержавшись, он глотнул воды прямо из ведра, смывая изо рта привкус пыли и прополоскав рот, напился. К нему начали подходить казаки, и Матвей, отдав им ведро, вернулся к коню.
– Как ты узнал? – с ходу спросил подошедший к нему Ахмет-хан.
– Чего узнал? – не понял Матвей.
– Как узнал, что шобе это то же самое, что и самум?
– Догадался, – осторожно пояснил парень. – В степи тоже такие ветра бывают, а перед ними всегда всё стихает. Так и тут было. Стихло всё. Разом. Даже пичуги, до того свиристевшие, и то затихли. Потому и догадался. А самого слова я не знал.
– Вовремя догадался, – одобрительно кивнул толмач. – Если бы не ты, быть беде.
– Одним миром живём, – вздохнул Матвей, вежливо кивая. – Как там соседи наши?
– Вроде живы все. Ну да они