— Проблема в том, что исследовать ментального паразита у меня при таком раскладе не получится, — снова создавая пучок сканирующих нитей, но уже более высокого порядка, сообщил юрист. — И все запрошенные Большаковы инструменты никак в этом не помогут.
— Я думаю, это решаемый вопрос, — медленно подняв руку и остановив её в двадцати сантиметрах над артефактной пряжкой, произнёс я. Всё это время я прислушивался к себе и пытался разобраться в тех возмущениях, которые создавала вокруг себя созданная система артефактов.
Попытки поднять накопитель энергии я предпринимать не стал. Скорее всего, заточённый в артефакте монстр будет стремиться защитить своё новое жилище. Но те связи, которые были налажены с накопителем ранее, позволяли мне контролировать происходящее внутри.
Не прошло и пары мгновений, как пленный паразит попытался грызануть меня за руку. Что могло при этом произойти, сказать сложно и проверять возможные варианты мне не хотелось. И не пришлось. В это же мгновение активировалась защитная система артефакта. Тварь утянули на дно силовые нити. Пряжка медленно и будто нехотя поднялась в воздух, а потом будто прилипла к моей ладони.
После этого зашевелились на полу клинки, и я уже без всякой боязни поднял их и вернул в ножны. Накопитель, как я и планировал изначально, стал основой для созданной системы. Раз главный элемент удалось взять без проблем, то остальные не станут проблемой.
— Изучением паразита придётся заниматься только в моём присутствии, — глядя на оборотней, произнёс я. — И для этого мне понадобится помощь. Как там дела у Анны Константиновны?
— Всё просто отлично, Ваша Светлость, — ответил Бетюжин. — Приручение нового питомца идёт полным ходом. И, помимо этого, есть ещё несколько хороших новостей. Россожи почти завершили строительство логова и даже создали точку фокуса. Огонёк создал первого члена своей новой стаи, а Шустрик немного приболела.
— Улитка уже делится с вами своими планами и новостями? — поинтересовался я. До этого Аня не отличалась особой общительностью с посторонними. По крайней мере с теми, кто мог ей навредить или у кого в мыслях девочка находила что-то неприятное.
— Мы сумели найти общий язык, Ярослав Константинович, — немного уклончиво ответил оборотень. — Но, думаю, лучше вам на всё, что происходит под Суманью, взглянуть собственными глазами.
— Тоже об этом думал, — кивнул я. — Тогда поехали. Навещу сестру. Кажется, пришла пора поговорить с ней об ответственности и о том, что у любых поступков есть последствия…
Глава 27
Мы вышли во двор, и я увидел стоящую на площадке для транспорта машину Бетюжина. Оборотень приехал один, и автомобиль носил заметные следы неопытного управления. На бампере виднелись свежие царапины, а в щели капота набилась листва.
— Прошу, Ваша Светлость, — указал на машину юрист. Я в этот момент даже подумал о том, что стоит позвать кого-то из охранников имения, чтобы тот отработал в качестве водителя.
— Заодно обсудим тот вопрос, который вас интересовал, ваша светлость. Раз уж не будет никого постороннего, — добавил Антип.
После этого желание взять нормального водителя резко испарилось. Не знаю почему, но оба оборотня упрямо сопротивлялись разговорам в присутствии любых людей, кроме меня.
— По поводу золотых имен… — когда мы сели в машину, произнес Бетюжин. Юрист повернул в замке ключ, и машина дернулась с места так, что я чуть не разбил себе лицо о лобовое стекло.
— Это явление крайне редкое, — невозмутимо продолжил тем временем Григорий Антонович. — Думаю, всего за историю человечества подобное встречалось от силы двадцать-тридцать раз.
— В Российской империи золотые имена встречаются значительно чаще, чем во всем остальном мире, — добавил Антип. — Как это объяснить, никто не знает, но зарегистрированных случаев в Поднебесной всего три или четыре. А в Америках — на оба континента — около десятка.
— Возможно, имеют значение размеры страны, — предположил я, но Бетюжин покачал головой.
— Это как-то связано с энергией мира, — произнес оборотень. — Ну и, возможно, с тем, что правящая династия Российской Империи имеет в своем распоряжении артефакт, способный определять золотые имена.
— Мне нужна хоть какая-то конкретика, — спокойно произнес я. — Почему золотые имена — золотые? Почему их много? Чем отличаются носители этих имен от других? Почему их нужно регистрировать?
— Регистрация — это всего лишь признак факта. Того, что кто-то обнаружил носителя золотого имени, — ответил Антип. — Я допускаю, что таких людей в разы больше. Например, род Разумовских. Несмотря на то, что я долгое время считал его предрасположенным к пробуждению, он оставался в книге в обычном своем статусе. И только после того, как Разумовских вписали обратно в книгу, имя рода стало золотым.
— То есть, такое могло произойти и раньше? — уточнил я.
— Могло, — согласился Бетюжин. Машину очередной раз тряхнуло, когда юрист неудачно объезжал какую-то рытвину и зацепился другим колесом за пень. Хуже вождения автомобиля я еще не видел — это была совсем не его стихия. — Но для этого нужно, чтобы кто-то инициировал новую проверку семьи. А подобное не только достаточно сложно сделать, но и ресурсов требуется просто чудовищное количество. Вообще, поддержание работы системы реликвий рода Романовых — одно из самых затратных во всем мире.
— И что это мне дает? — поинтересовался я. — В смысле, само золотое имя?
— Это дает вам возможность получить весомые привилегии от Его Императорского Величества. Как это произошло с предыдущими семьями, получившими подобный статус, — охотно ответил Антип. — Муравьевы и Распутины на данный момент считаются одними из самых могущественных фамилий во всей Российской Империи. Учитывая скорость развития и масштабы деятельности главы рода Разумовских, ваше имя может достаточно быстро занять место рядом с ними.
— Вообще, происхождение золотых имен покрыто тайной, — сосредоточенно глядя на дорогу, произнёс Григорий Антонович. Выглядел он так, будто сражался со своим злейшим врагом. — Есть два основных предположения по поводу этого феномена. Первый заключается в том, что носители имен обладают какой-то уникальной генетической особенностью, которую отслеживает система артефактов Императора. Именно в этом была изначальная цель тех людей, которые передали Романовым пять реликвий.
— Разумовские, — уточнил я. Похоже, мой род