И Виктор, приняв эту роль, начал объединять маньчжуров — не силой оружия, как сделал бы раньше, а мудростью и пониманием. Он разрешал древние споры между племенами, находя компромиссы там, где раньше была только вражда. Он учил их новым способам хозяйствования, новым ремёслам, новым методам ведения войны — не для завоеваний, а для защиты.
Когда дипломатия и мудрость не срабатывали, он прибегал к иным методам. Иногда это был поединок с вождём непокорного племени — поединок, в котором Крид всегда побеждал, но никогда не убивал противника, оставляя ему честь и место в новом порядке. Иногда — демонстрация своей силы, теперь усиленной копьём, ставшим частью его существа, когда он одним взглядом мог зажечь костёр или остановить бурю.
Но чаще всего он просто разговаривал с людьми — вождями, шаманами, простыми воинами. Слушал их истории, их страхи, их надежды. И находил слова, которые затрагивали их сердца, убеждая присоединиться к нему не из страха, а из веры в лучшее будущее.
Прошло три года, и то, что казалось невозможным, свершилось — все племена маньчжуров объединились под началом Виктора Крида. От Амура до великих равнин, от таёжных лесов до берегов северного моря, везде признавали его власть и мудрость.
Он не установил традиционную иерархию с собой на вершине. Вместо этого он создал совет вождей, где каждое племя имело голос, и где решения принимались не приказом сверху, а общим согласием. Себе он оставил роль арбитра и советника, вмешиваясь лишь тогда, когда стороны не могли прийти к согласию.
Маньчжуры процветали под этим правлением. Набеги и войны между племенами прекратились, высвободив силы для созидания. Торговля с соседними народами расширилась, принося новые товары и знания. Дети росли, не зная постоянного страха насильственной смерти, который был уделом их отцов.
Но мир вокруг них менялся. С юга, из Китая, приходили тревожные вести о новом императоре, чьи армии завоёвывали всё новые территории, продвигаясь всё дальше на север, к землям маньчжуров.
— Они не остановятся, пока не покорят нас, — говорили вожди на совете. — Мы должны готовиться к войне.
Виктор слушал их с задумчивым видом. Война не была тем, чего он желал для своего народа. Но он также знал, что иногда её невозможно избежать.
— Прежде чем мы примем решение, — сказал он, — я должен узнать больше об этом императоре и его намерениях. Я отправлюсь на юг, к границам Китая, и вернусь с ответами.
Совет согласился с этим планом, хотя многие вожди выражали беспокойство за безопасность Крида. Он успокоил их, напомнив, что пережил больше опасностей, чем все они вместе взятые.
Перед отъездом Виктор построил себе ставку на острове, который маньчжуры называли Большой Землёй Туманов, а китайцы — Сахалином. Этот остров, отделённый от материка узким проливом, был идеальным местом для наблюдения и за маньчжурскими землями, и за Китаем, и за морскими путями, ведущими к Японии.
Здесь, на скалистом берегу, омываемом холодными волнами северного моря, Крид построил крепость — не из камня и дерева, как делали люди, а из силы, ставшей частью его существа. Это было строение, видимое лишь тем, кто был достоин войти в него, — святилище, где он мог медитировать и готовиться к грядущим испытаниям.
* * *
Виктор собирался отправиться в Китай, когда неожиданный гость появился в его ставке на Сахалине. Дон Себастьян — всё такой же подтянутый и изящный, в строгом костюме-тройке и с неизменными очками-авиаторами — словно материализовался из морского тумана у самого входа в крепость.
— Давно не виделись, Бессмертный, — произнёс испанец с лёгкой улыбкой. — Вижу, ты не теряешь времени даром.
Крид, ничуть не удивлённый появлением давнего знакомого, пригласил его внутрь. Они расположились в просторном зале с видом на море, где стол был уже накрыт для двоих, словно Виктор ожидал гостя.
— Объединение маньчжуров, — продолжил дон Себастьян, отпивая глоток вина из бокала. — Впечатляюще. Особенно учитывая твои… предыдущие методы.
Он окинул Крида внимательным взглядом из-за тёмных стёкол очков.
— Ты изменился с нашей последней встречи. И дело не только в одежде или волосах. Что-то более глубокое.
Виктор улыбнулся. Он действительно изменился внешне — теперь его волосы были длиннее, заплетены в косу на маньчжурский манер, а европейскую одежду сменили просторные одеяния из шкур и кожи, украшенные символами племён, которые он объединил.
— Я нашёл покой, — просто ответил он. — Или, по крайней мере, начал находить.
Он жестом пригласил гостя к шахматной доске, расставленной в углу зала. Дон Себастьян с удовольствием принял приглашение — их партии всегда были увлекательны, даже когда за ними стояли более серьёзные игры.
— Покой, говоришь? — переспросил испанец, делая первый ход пешкой. — Интересное слово для человека, создавшего новую империю на окраине мира.
Крид ответил своим ходом, задумчиво глядя на доску.
— Не империю. Союз. Основанный не на завоеваниях, а на взаимном уважении и общей цели.
Дон Себастьян усмехнулся.
— Благородные слова. Но мир редко бывает столь идеалистичен, не так ли? Особенно с такими соседями, как Китай, чей новый император, говорят, обладает амбициями Александра и жестокостью Чингисхана.
Он сделал ещё один ход, подводя коня ближе к центру доски.
— Кстати, о Китае. До меня дошли… интересные слухи.
Виктор поднял взгляд от доски, в его глазах мелькнул отблеск голубого огня.
— Какие слухи?
— О некоем советнике императора, — небрежно произнёс дон Себастьян, словно обсуждая погоду. — Человеке — если его можно назвать человеком — с необычными способностями и ещё более необычной внешностью.
Он сделал паузу, наблюдая за реакцией Крида.
— Говорят, он носит маску из полированной кости. И в прорезях для глаз горит зелёное пламя, от которого стынет кровь в жилах.
Виктор замер, его пальцы, державшие фигуру, сжались так сильно, что дерево затрещало.
— Абаддон, — выдохнул он.
— Именно, — кивнул дон Себастьян. — Твой старый… знакомый. Оправился быстрее, чем можно было ожидать.
Он откинулся на спинку кресла, наблюдая, как Крид делает следующий ход, решительно двигая слона через всю доску.
— Но не это самое интересное, —