– А они правильно сказали про влюбленных, Бережной.
– Про кого?
– Про меня, командир, – и Генриэтта задорно помахала мальчуганам сорванной веткой. – Разведчики, прокатите в лодке! – крикнула она.
Ребята смутились, посовещались немного и стали подгребать к берегу.
– Нет, ребятки, я пошутила! – снова крикнула американка. – У меня командир такой строгий!
– Какой командир? – заинтересовались мальчики.
– Бережной, звездолетчик! Знаете такого?
– Ух ты! – воскликнул один из ребят.
– А Никиту Вязова вы знаете? – крикнул другой.
– Еще бы! А ты?
– Он меня, Сашу Кузнецова, и вот его, Витю Стрелецкого, из воды вытащил. Передайте ему, мы его всегда помнить будем!
– Передам, непременно передам! – ответила Генриэтта.
Лодка стала удаляться.
– Славные ребята! – глядя вслед ей, сказала американка и добавила: – Да и Никиту, наверное, тоже любят.
– Что значит тоже? – насторожился Бережной.
– Что такое «тоже», спрашиваешь? Отвечу, командир, что ради своего долга, о котором ты теперь знаешь, я отказываюсь от своего счастья.
– От какого счастья?
– От звездного счастья! Когда в полете тайна раскрылась бы, я бы во всем призналась Никите.
– В том, что ты женщина?
– Это он сам понял бы. Нет, открылась бы в своих чувствах к нему!
Бережной свистнул.
– Ну знаешь! Я никогда не был фаталистом, но теперь вспоминаю поговорку, которой многие люди себя утешали.
– Какая поговорка?
– Что ни делается, все к лучшему! Хорошо, что не придется тебе признаваться Никите! Он на Земле оставляет чудную девушку.
– О, я не завидую ей! У нее пройдут годы, пока на его часах отсчитаются минуты. Она забудет его. Появятся муж, дети, внуки, правнуки, и только самые далекие ее потомки, может быть, дождутся нас с Никитой, по-прежнему молодых и счастливых.
– Чем счастливых?
– Взаимной любовью, командир, которая расцветет у тебя на глазах. Ты думаешь, что молодой мужчина за долгие годы полета не влюбится в летящую с ним рядом женщину? О, Бережной, если захочу, я могу быть обворожительной, но… всего этого, увы, не случится, ибо долг разведет каждого из нас в стороны.
– Не хотел бы я видеть все это!
– Тебе пришлось бы не только видеть, но и поженить нас. И знаешь, где? В невесомости, когда тяговый модуль начнет тормозить при подходе к спасаемому звездолету. Я всегда восхищалась тем. что парашютисты успевают справлять свадьбы в свободном полете. И завидовала им – прыгнут с самолета, повенчаются, бутылку шампанского с друзьями выпьют, а потом только парашют раскроют И я хотела, чтобы так получилось и у нас!.. В командире должна воплощаться вся земная законность. Не правда ли? И тебе пришлось бы соединить нас брачными узами без уз тяготения. Не так ли? – Американка смеялась.
– Нет, не так! Не знаю, буду ли я венчать вас с Никитой среди звезд, но дезертировать тебе в последнюю минуту не дам. Это я твердо знаю. Да и никто не даст.
БЕЗ УЗ ТЯГОТЕНИЯ
У костра сидели трое в серебристых костюмах звездолетчиков. Над огнем грелся котелок.
К самому берегу тихой речки подступали высокие сосны. В их вершинах гулял ветер, раскачивая ветви, а внизу все затаилось в тишине. Последние лучи солнца отразились в воде и погасли. Вдали за лесом разгоралась вечерняя заря.
– Дядя Жора. Вы ведь позволили так называть себя в лесу, – обратился к командиру звездолета штурман, показав рукой на чисто земной пейзаж, чудом перенесенный в отсек отдыха эффектом голографии.
– А как же! В такой красоте земной всякие чины и зва…
Внезапно все трое взлетели в воздух над берегом затихшей речки.
– Наконец-то! – радостно воскликнула звездолетчица.
– Ну что? Дождалась? – добродушно произнес командир, привычным движением выправляя свое тело, чтобы оно вертикально зависло над светящимися «угольями» электрического костра. Как сама вычислила, так и произошло.
Звездолетчица протянула в воздухе руку штурману, их пальцы встретились и соединились, как у парашютистов в групповом прыжке…
– Что? Невтерпеж? – улыбнулся командир. – Добре, добре. Приступаю сейчас к своим обязанностям представителя земной законности. Как вами задумано, так и будет.
– Да, да! Командир! Надо именно сейчас все проделать, пока наша жилая кабина догоняет тяговый модуль.
– Есть еще время, есть! Тяговый модуль только начал торможение. Пока еще выберется весь стокилометровый буксир, пока модуль отстанет от нас и натянет трос, десять свадеб можно сыграть в невесомости.
– Десять не надо, – усмехнулся штурман. – Только одну. Женить-то больше некого, разве что роботов?
– Пока некого, но ведь начнет когда-то человечество осваивать дальнее космическое пространство. Мужчины и женщины в полете годами рядом будут жить, тогда браки в космосе станут обыденностью. А вы, мои дорогие, пока первые, и года рядом не вытерпели. А потому, представляя нашу матушку-Землю, задам каждому из вас пустяковый вопрос. А вдруг получу отрицательный ответ?
– Задавайте, командир, задавайте! Готова отвечать!
– Начнем с тебя, штурман. Не передумал ли ты стать мужем нашей звездолетчицы, математика спасательного корабля «Крылов», которую так крепко за руку держишь, словно она лететь от тебя собирается?
– Это она меня так держит, командир. И мне от того радостно, потому что я не передумал стать ей верным мужем и постараюсь быть ее достойным.
– Добре сказано. А ты, математик корабля «Крылов», решилась ли завладеть нашим штурманом и стать его женой?
– Согласна! Тысячу раз согласна.
– Зачем тысяча согласий? Достаточно одного. А вот за восемь месяцев, наверное, не раз обдумывала свое намерение?
– Вовсе нет! Я Никите сразу после старта сказала, но…
– Вот-вот, знаю я ваши «но» и причуды… Все романтики! Каскадерство лихое. Непременно требовалось в «свободном падении» свадьбу сыграть, как у парашютистов!
– Дело не в капризе воздушных каскадеров, – возразила звездолетчица. – Просто невесомость означает торможение нашего тягового модуля, начало сближения с оторвавшейся кабиной «Скорости». Потому и хотелось достойно отметить завершение первого этапа нашей экспедиции.
– Куда достойнее! – отозвался командир.
– И установление радиосвязи с первым звездным экипажем. Я была уже готова поговорить…
– С кем, с кем поговорить? – взъерошился командир.
– Хотя бы с первым американцем в Галактике.
– Это Вася-то Галлей – американец? – усмехнулся Никита. – Мы с ним вместе в калужской школе имени Циолковского учились. И родился он в Москве.
– В Москве-то в Москве, только в штате Массачусетс, – возразила звездолетчица. – Потом Иельский университет, Хьюстон, мыс Канаверал.
– Не в этом дело, – оборвал командир. – Ребятам нашим приходится считаться с нехваткой энергии и экономить даже на радиоприеме, позволяя себе только радиопеленг. Потерпи, пока не сблизимся с ними вплотную.
– Настоящую женскую красоту умение терпеть только подчеркивает, – добавил Никита.
– Сократ! – возмущенно бросила Никите его подруга.
– А пока что мы еще не рядом…
– Ну что ты, командир, – пробасил штурман. – Как же не рядом? Еще наши