Уже возле двери неуёмный Дино, которому не терпелось сразу распутать все обнаруженные узелки, не выдержал и спросил, напугав меня до смерти:
— Миссис Молли! Один вопрос? — и, не дожидаясь разрешения хозяйки, выпалил:
— А откуда взялась эта карта?
Сама непосредственность!
Я в ужасе прикрыл глаза, готовясь к тому, что сейчас нас выметут отсюда поганой метлой и запустят вслед треснувшей кружкой.
Однако гнев небесный на нас не снизошёл. Молли Блум пожала плечами и совершенно спокойно ответила:
— Это карта покойного мужа, он сам её нарисовал. Генри вообще много рисовал, пожалуй, это единственное, что у него получалось хорошо.
Бернадино открыл рот и вытаращил на меня изумлённые, абсолютно растерянные глаза, ожидая какой-нибудь команды. И она последовала.
— Мальчик, поезжай и привези всё необходимое. Всё остальное потом.
Золотая лихорадка в Чёрных Горах начиналась точно так же, как она начиналась в енисейской Золотой Тайге или в Калифорнии. Безумие, вспыхнувшее в поймах рек огромного горного массива, опять стало символом авантюры и человеческой алчности. Ветер гнал пыль прерий над палатками и балаганами, собранными наспех из жердей, как карточные домики.
Полевые лагеря-призраки вырастали в глуши за сутки. За этот же срок крошечный Батл-Крик, как и местечко Форт-Манн, могли прирасти населением вдвое, обзаводясь лавками скупщиков и салунами, где звенели монеты, сыпались на весы граммы золотого песка, жизни ставились на кон, а виски лился рекой.
Здесь мечты людей мерцали, как золото в лотке: ярко, но мимолетно. Ковбои в стетсонах, индейцы в цветастых банданах, мексиканцы с кирками и даже невесть откуда взявшиеся китайцы в соломенных шляпах, — один за одним брели к горам, и каждый верил, что удача коснётся именно его.
Сюда приезжали многие, но не всем находилось место. Быстро сформировавшееся и неплохо организованное сообщество ветеранов дало решительный отпор командам из Вашингтона, не пустив их на перспективные земли. Такой же приём ждал и жителей Додж-Сити.
Эти люди хотели оставить всё золото себе.
Но за блеском скрывалась тень. Ручьи, изуродованные канавами, горные рощи, вырубленные ради брёвен, распадки, изрытые обвалившимися примитивными штольнями… Надежда гасла быстрее костра: одни увозили унции золотого песка в мешочках, другие — болезни и пустые котомки. Лихорадка пожирала слабых, сеяла алчность, хоронила под пеплом сгоревших шалашей судьбы экспедиций, артелей и самоуверенных одиночек.
Это была симфония контрастов: звонкий смех удачливого старателя и тишина заброшенной старицы; пестрота языков и ксенофобские «законы фронтира»; величие нетронутой природы и шрамы на её лице. Золото, как мираж, манило людей к остроконечному абрису, оставляя им лишь легенды… и дощатые таблички с выцарапанной ржавым гвоздём надписью: «Здесь был Джек. Не повезло».
В этой гонке за эфемерным и рождался Батл-Крик — будущая нейтральная территория, выкованная из мечтаний, пота и пепла.
Генри Блюм, муж миссис Молли, вписался в гонку за сокровищами в самом начале золотой лихорадки, вступив в старательскую артель, старшина которой решил найти свой, особый путь. Практически все старатели, подобравшись к Чёрным Горам, поворачивали на юг, направляясь в обширные долины реки Хребтовой.
Артель, в которой состоял Генри, решила попытать счастья в Ущелье Весёлого Духа, в которое опасались заходить даже гуроны.
Молли была резко против, но поражённый золотой лихорадки супруг и не думал её слушать. Другие артели то и дело возвращались домой с удачей, отмечая её в кабаках, а эта безрезультатно топталась на месте, принося домой только синяки и ссадины. Правда, деньги у них откуда-то появлялись.
Странная и страшноватая история.
Глава 18
Пришедшие ниоткуда, ушедшие в никуда
…Пламя керосиновой лампы плясало в закопчённом стекле, отбрасывая на стены «склеенной хижины» тени, похожие на скрюченные пальцы. Пахло прогорклым кофе и сыростью — дождь застучал в ставни, будто просясь послушать, о чём говорят люди.
Миссис Молли Блюм сидела в кресле-качалке, обхватив локти костлявыми руками. Её лицо, изрезанное морщинами, в полумраке казалось маской из воска.
— Они нашли «ту самую заброшенную двенадцатую шахту», большего я вытянуть из него не смогла… В тот день Генри вернулся поздним вечером, когда даже койоты затихли, — голос её заскрипел, словно несмазанные колёса фургона.
— Весь в чёрной пыли, Максим. Не золотой — чёрной! Как будто он копал не землю, а пепелище Геенны! Бешеный от страха. И сразу начал рисовать карту. Позже он её перерисовывал, уточнял.
Я перевёл взгляд на стену за её спиной. Там висели увесистая кирка Генри и фотография в рамке — усталый мужчина с глазами, выгоревшими от солнца и ожидания богатства. Трещина на стекле пересекала фотографию так, будто кто-то провёл ножом по его горлу.
— Генри говорил, что двенадцатая шахта древнее всего человечества на Платформе. Что она — дверь.
«Ага. Только дверей в Преисподнюю нам и не хватало…» — подумал я тоскливо.
— Ущелье Весёлого Духа… — Дино нервно провёл пальцем по рельефному краю столешницы. — Почему его так назвали, мэм?
Вдова резко закашлялась, будто более чем необычное название этого места в Чёрных Горах застряло у неё в глотке колючкой.
— Жены гуронов шептались на базаре, будто там сами камни поют на рассвете. Сперва и ты с ними смеёшься, пляшешь… Потом срываешь голос, выкрикивая проклятия. А к полудню… — Она медленно наклонилась вперёд, тень поползла по полу. — К полудню глупые смельчаки уже вешаются на ветвях горного дуба, улыбаясь окровавленными дёснами. Но это же языческие сказки, скажете вы! Ну, конечно, конечно…
По-моему, она немного сумасшедшая. Нормальные люди так не разговаривают.
Я почувствовал, как мурашки побежали под воротником рубашки-поло. За окном слабо завыл степной ветер, и на мгновение показалось, что в нём слышится хохот — высокий, женский, с ноткой безумия.
— Но ваш муж всё же пошёл туда за золотом, — вставил я, стараясь не смотреть на тень от кирки, которая теперь колебалась на стене без всякого ветра.
— Старшина артели — Джек Слаггер — говорил, что нашёл какой-то там знак или признак… — Молли дрожащей рукой налила всем кофе, чёрный как гудрон. — А мой Генри… От него уже тогда пахло смертью. По ночам он скрипел зубами так, будто грыз кости. После их возвращения…
Она внезапно замолчала, уставившись на дверь в углу — ту, что вела в спальню, где жил Полосов. Я мог бы поклясться, что щель под ней на миг озарилась красноватым светом!
— Старшину нашли бродящим возле депо. Он… — она проглотила комок, — он выколол себе глаза куском кварца. Всё твердил: «Чудовища не любят свидетелей».
Дино кхекнул и перекрестился. Я заметил, как его пальцы сжали нательный крест.
— А ваш Генри? — спросил он тише.
— Две недели он метался в бреду. Кричал, что они вылезают из штольни. Потом…
Женщина резко встала, и качалка заскрипела, будто рядом застонал лесной призрак.
Продолжить рассказ она смогла только через несколько минут.
…Джека Слаггера отправили поездом на север, к родственникам, а Генри тяжело и долго болел дома, в горячке постоянно поминая «чертей из ада», которые неожиданно полезли из шахты наружу. Судьба остальных участников артели осталась неизвестной.
Знаете, что я понял?
Не стоит верить рассказам обывателей о единично пропавших в Чёрных Горах, на самом деле их гораздо больше. Насколько? Тема ещё ждёт своих исследователей и публицистов. Почти все исчезнувшие золотоискатели на поверку оказались никому не нужны, поиски проводились всего два раза.
Закончилось всё тем, что одним тревожным вечером Генри неожиданно собрался и ушёл куда-то в прерии, чтобы уже не вернуться.
— Выходит, он пропал без вести, а не погиб? — уточнил я. — Может, ваш муж ещё вернётся?