— Чего же вы в эти разборки влезли, если в курсе? — решил уточнить Алексей возникшие у него мысли. — Наверняка ведь подозревали, что не всё просто?
— Ловко ты стрелку сдвинул, — усмехнулся Николай, дернув краем губ. — Эти штучки больше для “головастиков” подходят, но кое-что на лекциях я запомнить сумел. — Николай покосился на своих напарников. — Пацаны-то не в курсе, они скорей чистые полевики. Это я успел кое-чему научиться. Так что, давай не будем ваши штучки шпионские на нас проверять. Ты первый начинай. Поверю, что правду говоришь, нашу историю расскажу.
— Как говорят… Birds of feather… — Алексей сбился, сообразив, что нечаянно перешел на привычный ему язык, и поправился: — Как говорят, Рыбак рыбака видит издалека…
— Ну а как ты хотел? — если Николай и успел уловить смысл английского аналога поговорки, то не подал виду. — Так будет разговор?
— Генерал-лейтенант Демьянов Павел Николаевич, — ещё не решив, какую версию своей долгой одиссеи будет рассказывать, произнес Алексей. — Он сейчас служит заместителем начальника этого управления.
— Во-первых, не начальника, а директора, — поправил его слушатель. — Во-вторых… если мне память не изменяет, то да… был в свое время такой заместитель. Известная в узких кругах личность. Только он уже лет пять, как не служит. Уволили его. Где сейчас, не знаю, но ушел он не сам, а после какой-то темной истории. Как раз во время разборок в верхах. Это как раз в одно время с приходом нового Министра обороны было.
— Какой министр обороны, удивился Алексей, это Петров, что ли?
— Ты там, в своих Америках, смотрю, совсем от жизни отстал, — съехидничал Николай. — Темнота, лета не знаешь. — А может, ты, и вправду, шпион?
— Да свой я, свой, буржуинский, — смутился Алексей, — просто за двадцать лет так привык, что обратной дороги уже нет, что и следить перестал. Да и своих забот хватало.
— Да, пожалуй… Тут и сами толком не знаем, что да как повернется… А уж издалека и подавно. Ладно, проехали. Так и что тебе отставник этот пообещал?
— Значит, так… — попытался осмыслить новую реальность Алексей. — “Выходит, все же развел старый приятель. Но стоит признать — красиво. Нестыковочки, конечно, есть, но это от недостатка информации. Возможно, узнай я побольше, пазл и сложится. А почему, собственно, и не рассказать? — подумал он вдруг. — Помощи мне здесь, кроме как от этих, случайно попавших в историю ребят, ждать не от кого. Все в стране поменялось. Начисто. Новые порядки, другие люди, отношения. Даже в мелочах изменилось. Один я здесь долго не протяну. Первый же патруль беглого жулика остановит. Фото мое теперь ведь на каждом шагу будет висеть.
Он решительно выдохнул и начал рассказ.
Поверил ему Николай или нет, понять было трудно, однако теперь он слушал его куда внимательнее и серьезней.
— Вот и вся история, — закончил Алексей исповедь. — Единственное, о чем умолчал — об истинных причинах бегства. Отговорился общими словами. Впрочем, слушателям было не до таких тонкостей.
— Да… кино и немцы, — пробормотал боец со смешным позывным, и вправду, чем-то похожий в профиль на взъерошенного ежа. — Выходит, ты там вроде Штирлица был? Двадцать лет… круто.
— Это еще поверить нужно, — покрутил головой водитель джипа, не отводя глаз от дороги. — Рассказать что угодно можно. У нас в Гудермесе, знаешь, сколько таких сказочников было?… Заслушаешься. А по факту — обычный треп.
— Я никому свою историю не навязывал, — отозвался Алексей. — Старший спросил, я ответил. А верить-не верить — дело ваше.
— Теперь ты, — обратился он к все еще молчащему Николаю. — Хотя, кое-что про вас я и сам уже понял. Если хочешь, могу начать. Поправь, когда что не так будет.
В салоне повисла тишина. Николай отвечать не спешил, а его товарищи исправно соблюдали субординацию.
— Тот факт, что вы все люди служивые — это не обсуждается. Другой вопрос где вы получили столь характерные навыки и умения, — раздумчиво произнес Алексей, и сам же ответил: — Опущу цепочку логических построений, озвучу конечный вывод. Мое мнение — вы члены одной группы. Ты, Николай, — командир. Боюсь ошибиться, но скорее всего в звании капитана. Остальные — не знаю, как сейчас в России называют сверхсрочников, в мое время это были прапорщики и старшины. Все после срочной службы. Один точно морпех, за остальных не скажу. Да это и не суть важно.
Он на мгновение замолчал, но, не услышав никаких комментариев, продолжил: — Группа ваша, скорее всего, входит в состав спецподразделения. Какого ведомства — тут сложнее, но всяко не МВД. Как по мне — армейский спецназ или, на худой конец, что-то типа Заслона. Возможно название и другое, но суть та же.
— На это дело вы решились, скорее всего, под воздействием неких форс-мажорных факторов. Это мог быть крупный провал какой-то операции или что-то подобное, но результатом стал факт, что вы в один миг оказались за бортом. А у каждого свои планы, у кого-то кредиты, долги, семьи. Тяжело вот так вдруг…
— Ну а потом кто-то вам подсказал, что, если Родине ваши навыки не нужны, то позаботиться о себе придется самим. Но про то, чтобы дело это на поток ставить, вы даже не думали. Разок только, и всё. Заработать.
— Вышли на заказчика, договорились. Даже аванс получили. А потом… Ну, остальное известно.
— Складно у тебя выходит… — не выдержал Атос. — Случаем, дела наши не читал? А то и генерал у тебя знакомый, и сам — как черт из табакерки. Акцент еще… Может, подстава? Тогда нам кранты, — он вопросительно уставился на Николая.
— Отставить! — рявкнул вдруг тот. Повернулся к Алексею: — Преподаватели аналитики у вас в сто первой школе всегда отличные были. И в загранке, так понимаю, ты не только пирожками на Брайтоне торговал, кое в чем пальцем в небо попал, но в целом… верно.
— Название отряда тебе ничего не скажет. Но профиль угадал. Группа антитеррор. Освобождали заложников. Получили приказ штурмовать. А стрелять нельзя было. Гражданских звери грамотно вперед выставили. Я отказался. Ребята тоже. В итоге послали других. Все там и остались. И заложники и наши, на фугасе подорвались. А басурмане ушли. Начальство нас крайними и назначило. Хорошо ещё без уголовки обошлось. Но со службы поперли. С волчьим билетом, как говорят. Точную формулировку озвучивать не хочу, противно. Только, поверь на слово, — с такой даже паршивую автостоянку сторожить не возьмут.
— А у