Подойдя ближе, она увидела женщину, стоявшую за воротами. На вид ей было около тридцати лет. Её одежда, некогда строгий офисный костюм, выглядела изношенной и порванной, а на ткани виднелись пятна засохшей крови. Лицо женщины было искажено страхом, её глаза метались по сторонам, как будто она боялась, что за ней кто-то следит. Её растрёпанные волосы были грязными, а на коленях и шее виднелись багровые синяки, словно она недавно пережила что-то ужасное.
Как только женщина заметила Эмирэнн, она бросилась к воротам, обеими руками вцепившись в кованый орнамент. Её пальцы дрожали, а голос был полон отчаяния. Она громко спросила, не Эмирэнн ли это, та самая, кого она звала последние несколько минут. Однако Эмирэнн не спешила отвечать. Она внимательно посмотрела на гостью, её взгляд был холодным и проницательным. Вместо ответа она задала свой вопрос: зачем этой женщине понадобилась именно она?
– Прошу вас, позовите Эмирэнн, – жалобно выговаривала женщина.
– Постойте, успокойтесь. Зачем вам она? – проронила Эмирэнн.
– Прошу вас, умоляю, позовите её, – захлёбываясь кровью, говорила женщина. – Мне нужно ей передать…
– Что вам нужно ей передать?
– Послание. Умоляю, позовите её, – рыдая, просила неизвестная, опускаясь вниз на колени.
– Хорошо, я Эмирэнн. Только успокойтесь. Какое послание вы должны передать?
С трудом переводя дыхание и всхлипывая, женщина начала хвататься за холодные металлические прутья своими израненными, покрытыми кровавыми ссадинами руками. Её лицо было бледным, а глаза – полными отчаяния, словно она бежала от чего-то ужасного. Эмирэнн сделала несколько осторожных шагов к большим воротам, чтобы лучше расслышать невнятные слова неожиданной гостьи, которые тонули в её рыданиях. Холодный ветер трепал её волосы, усиливая напряжение момента. Но она всё равно с опаской оглядывалась по сторонам, словно ожидая, что из тени может появиться кто-то ещё. Время от времени она бросала тревожные взгляды на Николь, которая стояла немного в стороне.
– Высокая женщина, темноволосая, с необычными глазами. Я не знаю, кто она, – глотнув нервный ком, женщина резко обернулась, затем снова повернулась к Эмирэнн. – Она просила передать вам, что место встречи меняется: «Она будет ждать вас через два дня в думарг… думнарг… Чёрт, я не могу вспомнить», – произнесла женщина, заливаясь слезами.
– Думннараг? – пробурчала себе под нос Эмирэнн.
– Да… верно, – страстно улыбнувшись, женщина стала судорожно кивать головой. – Я вам всё передала, теперь она отпустит мою семью?
– Вашу семью? – насторожилась Эмирэнн.
– Она… она обещала, что не тронет их.
– Николь сними замок, – приказала Эмирэнн.
– Простите моя царица, но я не буду это делать.
– Я сказала, живо снимай эту чёртову защиту!
Женщина стала бить руками по воротам, и кричать о своей семье, одновременно с этим Эмирэнн всё больше повышая тон, приказывала Николь снять защиту, чтобы впустить женщину, но брюнетка, раз за разом отказывалась выполнять приказ. Незнакомка, спотыкаясь, отходила от ворот, смотря то вверх, то по сторонам, и кричала сквозь слёзы о выполненном поручении, и умоляла отпустить её родных.
Крики с обеих сторон достигали своего пика, словно сливаясь в один нескончаемый хор отчаяния. Даже сильный ветер, пронзительно завывавший между деревьями, не мог заглушить этот хаос звуков. Женские крики и вопли смешались в неразборчивую какофонию, от которой звенело в ушах. Внезапно одна из женщин дернулась, словно её ударила невидимая сила, и резко умолкла. Глаза её широко распахнулись, словно в них застыло немое удивление, и она замерла, устремив взгляд прямо на Эмирэнн.
На испачканной белой рубашке незнакомки в области груди стало проступать маленькое алое пятно. Оно росло на глазах, превращаясь в кровавое пятно, которое быстро расползалось по ткани. Это была кровь, густая и тёмная, она медленно сочилась из её груди, оставляя за собой липкие следы. Женщина захрипела, её дыхание стало рваным и хриплым, словно она пыталась выдавить из себя последние слова. Она отчаянно протянула руку в сторону Эмирэнн, её пальцы дрожали, будто хотели что-то сказать или передать.
Но силы покинули её. Её ноги подкосились, и она рухнула на землю, словно марионетка, у которой оборвались нити. Твёрдая поверхность дороги встретила её безжизненное тело глухим ударом. Под ним быстро начала расползаться лужа густой бордовой крови, заливая серую поверхность дороги и впитываясь в трещины, будто сама земля пыталась вобрать в себя эту трагедию. Женщина была мертва. Эмирэнн застыла на месте, её сердце бешено колотилось в груди. Она знала, кто была эта незнакомка. Знала, почему это произошло. Это было послание. Чёткое, бескомпромиссное и беспощадное. И она знала, кому оно предназначалось. Знала, кто его отправил.
– Моя царица, я жду приказа, – обронила Николь.
– Как умолкнет, уберёшь тело.
– Да, моя царица.
Войдя внутрь особняка, Эмирэнн встретила Аморэтт, которая спускалась со второго этажа.
– И кто это был? – поинтересовалась Аморэтт.
– Послание от Яссминн.
– Вот как. И о чём в нём говорилось? – улыбнулась Аморэтт.
– Она будет ждать меня в Думннараг.
– Нас, – добавила Аморэтт. – Она будет ждать нас.
На лице Аморэтт, обычно таком добром и ласковом, появилось выражение тревоги, словно тень пробежала по её чертам. Она хорошо знала, о каком месте говорит Эмирэнн, ведь сама уже бывала там не раз. Это была пустошь, где жили падальщики, мародёры и даже существа, чьё существование вызывало страх и отвращение. Все те, кто не смог найти своё место ни в одном из царств, стекались туда, как реки в море. Думннараг был как проклятый приют для всех этих изгнанников. Они, несмотря на то что их раса почти исчезла, всё ещё цеплялись за эту землю, словно за последнюю надежду, пока Высший Совет Сотен Миров не решит их судьбу.
Аморэтт сжала кулаки, чувствуя, как её охватывает беспокойство. Думннараг был местом, которое она никогда не забудет. Это была земля, где царили хаос и беззаконие, где каждый день мог стать последним. Здесь действовали только законы сильных, а жизнь не имела ценности. Она вспомнила свои предыдущие визиты в Думннараг. Там она встречала падальщиков – странных существ с иссохшими телами и проницательными глазами, которые могли предсказывать будущее, но всегда с подвохом. Их слова звучали как загадки, обманчиво манящие, но всегда несущие беду. Она видела мародёров, которые грабили и убивали без малейшего сожаления, их лица были искажены жадностью и жестокостью.
Но самым страшным было то, что она