Взяв первую, я раскрыл ее, но ничего полезного не увидел. Цифры в столбиках, сокращённые буквенные обозначения, даты.
— Что это?
— График поставок. Килограммы, не граммы! — Бондарь тыкал грязным ногтем в строки. За неделю — тонны дряни!
— Сечешь какие объёмы?
Если всё так, выходит что за неделю через Патрина проходило больше сотни килограмм только героина (если буква Г над столбиком это на самом деле героин), столько же кокса, и почти тонна чего-то подписанного буквой У.
— Сильно, — выдавил я, чувствуя, как холодеют кончики пальцев.
— Да не то слово! — Бондарь размахивал руками, будто дирижируя невидимым оркестром. — Это же целая империя!
— И что? Брать курьеров на передаче?
— Нет! — Он ударил кулаком по столу, заставив подпрыгнуть кружку. — Забирать всё! Контакты азиатских поставщиков, схемы перевовок, точки сбыта — у нас теперь все нитки!
— По наркоте? — спросил я, глядя на его раскрасневшееся лицо.
— По ней тоже! — Бондарь листал тетрадь, как священную книгу. — Ты представляешь, какие это деньги?
— Представляю, — кивнул я, глотая ком в горле. — Но слабо.
Глава 25
И я действительно слабо представлял, в какую историю ввязался. Да, понимал, что дело пахнет большими деньгами, но масштабы были словно из кино — мозг отказывался складывать цифры в реальную картину.
— Если всё так, то как мне с родителями быть? — спросил я, впиваясь взглядом в Бондаря. Он сидел развалясь в кресле, крутя в пальцах потёртую зажигалку.
— Не дёргайся. — Бондарь щёлкнул огоньком, закуривая. — Их на служебную дачу отвезли. Дом как крепость: решётки, сигнализация, два наших парня с автоматами во дворе. Спи спокойно.
— А мастерская? — не отступал я, замечая, как он невольно коснулся кобуры под пиджаком.
— Туда не сунутся. — Выдохнул он дым в потолок, рисуя кольца. — Но на всякий… поставили пару орлов. Если что — отобьются.
Тяжесть в груди не уходила. Я провёл ладонью по столу, ощущая шершавость дерева под пальцами:
— А мне-то что делать?
Бондарь оживился, шлёпнув тетрадью по столу. Обложка хлопнула, подняв облачко пыли.
— Как что? Бери эти летописи — ткнул он в пачку тетрадей, — и в бой! Покой нам только снится! — Его усы дёрнулись в ухмылке, обнажив жёлтый клык.
— Но как? Даже если техническую сторону отбросить, ту же алкашку, не говоря уже о чем-то другом, закупать надо, а где денег взять столько? Из той суммы что выделил Лосев, почти ничего не осталось, а мне ещё парней хоронить, да и семьям их помочь обещал…
— Не дрейфь, говорю же, раскололись оба наших красавца, вот смотри.
С этими словами Бондарь поднялся со своего места, подошёл к стене, снял картину с конями, и потянул за гвоздь на котором она висела.
Тишину разрезал щелчок. В камине что-то звякнуло, будто упала заслонка.
— Не понял, — пробормотал я, вставая.
— Терпение, — Бондарь засучил рукав, полез рукой в чрево камина. Сажа осыпалась чёрными хлопьями на паркет. — Ага, вот ты где…
Со скипом вытащил присыпанный сажей и пылью металлический ящик. Поставил на стол с глухим стуком.
— Ну как? — Откинул он крышку.
— Нормально… — заглянул я внутрь. — Это сколько же здесь? — ящик был плотно набит пачками долларов.
— Много! Штук сто, не меньше, — похлопал он по деньгам, словно гладя собаку. — Хватит на старт?
Точных данных у меня не было, но сопоставляя то что было известно по реализации, мог предположить что такого количества хватит не на одну закупку. Правда как я буду это делать, представлял очень слабо.
— Тебе нужно встретиться с поставщиком, его координаты есть, это начальник какого-то отдела нашего винно-водочного, и популярно объяснить с кем он теперь будет работать.
— Не понял. Патрин же из Польши товар возил? Причём тут наш завод?
— С чего ты взял что из Польши? Зачем ему это, если есть и ближе, и дешевле?
— Так дефицит же? — совсем запутался я.
— Поэтому и дефицит что почти всё налево уходит! — рассмеялся Бондарь.
— Кроме спирта, начни с палаток. Официально ты их забрать не сможешь, но пусть платят за «крышу». Сделай громко, чтоб все шептались: «Новый хозяин пришёл».
— А менты? Не закроют?
— Менты будут тебя носить на руках, — усмехнулся он. — Главное — без стрельбы. Нервируй конкурентов, а не милицию.
Когда он ушёл, я остался с ящиком. Открыл окно — ворвался запах угольного дыма, — соседи напротив топили печь. Где-то вдалеке гудел поезд. Взял ящик, высыпал содержимое на стол, пересчитал. Ровно сотня.
Как знал.
«А действительно ли Лосев с Бондарем чекисты? Да, организация серьезная, тут спору нет, но слишком уж размашисто всё, и в то же время просто. А народу сколько задействовано? Неужели им так интересен городок наш?», — подумал я, глядя на следы сажи на полу. — «Кто-то спрятал родителей, кто-то помог с шишигой, кто-то прибрал после налета. Целая армия теней за спиной».
Звёзд с неба я никогда не хватал, но и дураком себя не считал. Сидя в кабинете покойника, в его потертом кожаном кресле, я щурился от полосы света, пробивавшейся через щель в шторах. За окном хлопья снега прилипали к стеклу, медленно сползая вниз. Бондарь и Лосев могли хоть на ушах стоять — их снисходительные полуулыбки, похлопывания по плечу как мальчишке, только подстегивали. Я, конечно, подвигаюсь в нужном им направлении, но исключительно столько, сколько решу сам. А пока что я глотал информацию, как губка, но фильтровал каждое слово.
— Собери парней в зале к девяти. Базар есть, — вызвав Соню, бросил я. Он стоял в дверях, замерший, словно тень. Его камуфляжная куртка была запачкана грязью, на рукаве — темное пятно, похожее на кровь.
— Понял. Сделаю, — кивнул он, повернувшись так резко, что пол скрипнул под сапогами.
— И ещё… — остановил я его, когда он уже взялся за ручку двери. — Найди Миху. Пусть зайдёт через полчаса.
Соня молча кивнул, исчезнув за дверью с глухим щелчком замка.
Я развернул к себе стопку тетрадей. Переплёты некоторых поистрепались, листы пахли табаком и пылью. Открыл верхнюю, в черной обложке. На первой странице — столбцы цифр, подписи, сокращения. Листал, пока не наткнулся