— Ты там с работой как, настроился? — вечером того же дня за ужином спросила мама.
— Ну так, потихонечку, опыта пока набираюсь… — уклончиво отвечал я, хотя на самом деле торговля шла в гору, и за неполные две недели, реализация спиртного превысила самые оптимистичные прогнозы. Цена, плюс хороший ассортимент, делали своё дело, даже те кто поначалу отказывался, с удовольствием стали брать. Моей заслуги тут особо не было, ибо торговля в стране с таким дичайшим дефицитом разительно отличается от насыщенных рынков. Только выложи на прилавок, с руками оторвут. Ни рекламы не нужно, ни условий особых, люди метут всё подряд, иногда даже не понимая на кой-это им. Тут на днях мне в довесок «кинули» фуру с сосисками польскими, подкопченое что-то там, так я её продал не отходя от телефонной будки. Тупо обзвонил директоров магазинов нашего и соседних районов, и распихал всю фуру. Даже себе попробовать не оставил. Цену, кстати, назвал на десять процентов выше Патринской, той что была заложена в накладной, поэтому ещё и сам заработал неплохо. С водкой так не получалось, контроль жёсткий, а тут прокатило с плюсом почти в тысячу рублей.
Пока я торговал, Шухер приступил к работе в мастерской. Он вообще всегда был лёгок на подъём, поэтому долго не рассусоливал, с прежнего места уволился, и сразу к нам. Я думал его на ткань поставить, как всех новичков, но оказалось что до армии он в ПТУ на столяра учился, так что особо и объяснять не пришлось, с ходу к делу пристроился.
И вроде бы хорошо всё шло, и у отца, и на моём новом поприще, да что говорить, даже с учебой проблем особых не было. Но видимо кто-то там, наверху, решил что не правильно это, скучно и однообразно.
Вечером двадцать пятого января, уже привычно забрав выручку за три дня, я поехал «сдаваться». Со мной были Гусь и Ваня, первые набранные в бригаду «бандиты». «Офис» наш располагался там же где и склад спиртного, в подвале детского садика, а ехать предстояло до дома Патрина в «Старом городе». Ничего необычного, объездная дорога, свет фар, негромкая музыка из динамиков, и вдруг резкий удар в бочину. Неожиданно, и очень больно. Я хоть и был пристегнут, хорошенько приложился о стойку головой, на какие-то мгновения потеряв сознание. Очнулся, и сразу за пистолет. Оружие было спрятано под креслом, но от удара куда-то переместилось. Пока отстегивался чтобы достать его, что-то заскрипело, с грохотом разбилось стекло в задней двери, послышался мат, возня, я обернулся, и практически в упор встретившись «глазами» с человеком в маске, попытался до него дотянуться.
Не вышло, ремень не дал, а человек в маске схватил сумку, и усмехнувшись — я видел это по его глазам, просто ушёл.
— Живы? — кое-как развернувшись, я вытащил из бардачка перочинный нож, и разрезал ремень. Гусь пробурчал что-то непонятное, а Иван вообще не шевелился.
— Держитесь.
Окончательно разобравшись с ремнем, я достал таки пистолет, и первым делом проверил кабину врезавшегося в нас ЗИЛа.
Как и ожидалось, — пусто, и никого рядом. Вернулся, помог вытащить Ваню, проверил пульс, осмотрел, и только убедившись что прямо сейчас он умирать не собирается, побежал к телефонной будке. Уже сняв трубку, долго искал двухкопеечную монету, пока не вспомнил что экстренные службы вызываются бесплатно. Набрал ноль два, коротко объяснил суть дела, и так же бегом ломанулся обратно, по пути сунув пистолет под большой булыжник рядом с дорогой.
— Не очнулся? — спросил я у Гуся, и получив отрицательный ответ, снова проверил пульс.
— Он, похоже, головой хорошо ударился, вон, шишка какая лезет. — Гусь аккуратно коснулся головы раненого.
А гематома действительно была нехорошая. Широкая у основания, кверху она сужалась, походя на огромный чирей. Казалось, тронь — сразу лопнет.
Ждали не долго. Первыми приехали гайцы, за ними с разницей в пару минут скорая. Ивана сразу на носилки, а нас с Гусем обошли вниманием, с виду-то мы здоровые, хотя у меня башка болит дико, а Гусь за бочину держится.
— Про деньги ни слова! — на всякий случай шепнул я ему, но гаишники ничем кроме самого дтп не интересовались. Опрашивали сначала меня, как водителя, потом Гуся, долго вымеряли что-то, с начальством своим по рации постоянно связывались, а когда установили что грузовик в угоне, вызвали обычных ментов.
— Что они у вас забрали? — выслушав отчёт гайцов и несколько раз обойдя место аварии, напрямую спросил хмурый майор с приметной бородавкой прямо на переносице.
— Ничего. Да и что брать-то? — устало ответил я.
День с самого утра был какой-то взбалмошный, поэтому единственное чего мне сейчас хотелось, поскорее лечь спать.
— А если подумать? — старательно проговаривая слова, спросил майор.
— Что тут думать? Мы ехали по главной, на перекрестке в нас влетел грузовик, меня вырубило, остальных тоже, когда очухались, в кабине ЗИЛа никого не было. Вещи все наши на месте, в багажнике не смотрел, но там никаких ценностей не держу, кроме домкрата и пустых бутылок. — оттараторил я, прекрасно понимая что звучит моя версия не убедительно.
— Ладно, не хочешь здесь говорить, продолжим в отделении. — недовольно скривив лицо, процедил майор, и обращаясь к кому-то из своих, приказал грузить нас в УАЗик.
Погрузили. Куда везли, не видел, маленькое зарешеченное окошко в задней дверце было заляпано грязью, но когда выводили, сильно удивился.
— Свободен, майор! — откуда-то из глубины опорника раздался знакомый рык. Что ему ответили, я не слышал, но буквально в ту же секунду на крыльце показался тот самый мент что привез нас сюда, а следом вышел капитан Лыков, школьный друг моего отца.
— Этого везите в отделение, а этого ко мне! — дважды ткнув пальцем, сначала в Гуся, потом в меня, пророкотал он.
Подталкиваемый в спину, я прошёл в опорник, следом поднялся Лыков. Молча открыл кабинет, и так же молча сел за стол.
— Присаживайся, Дима. — побуровив меня взглядом, наконец предложил он.
Я сел.
— Рассказывай.
— Что рассказывать? Мы ехали по главной, этот тип