Включив ноут, юноша поискал в Интернете пластинки, журналы, музыку… Прослушал песенки шестидесятых – Франс Галь, потом – Франсуазу Арди…
Ma jeunesse fout le camp
Tout au long des poèmes
Et d'une rime à l'autre
Elle va bras ballants
Черт!
Что-то кольнуло в сердце, и мозг взорвался вспышкой боли… и – одновременно – какой-то неожиданной радости…
– Ma jeunesse fout le camp…
Почему-то возникло ощущение чего-то хорошего, что было когда-то, но, ускользнуло, исчезло навсегда! Что было? Что исчезло… и почему?
Кажется, под эту песню…
Да, да, именно под эту…
…он, Сергей, танцевал с юной красивой девушкой… француженкой… Той, что смотрела сейчас со старого снимка!
Аньез – так ее звали…
– Да, парень… – пытаясь освободиться от наваждения, Серж потряс головой. – Не слишком ли много виски? И причем тут фотография?
А, может быть, там что-то написано сзади? Обычно в старину любили подписывать фотки, особенно, когда дарили. Не просто – «Вспомни иногда, чем никогда», но и подписывались, и место указывали, и даже иногда дату…
А ну-ка…
Сергей поспешно вытащил снимок из рамки… Так и есть – подписано! Только почему-то по-французски… «Ницца, сентябрь 1968 г»…
Хм… надо же – Ницца! Черт…
Там, в рамке еще был листок, слоенный вчетверо… Записка! Ну, может быть, хоть что-то прояснится…
«Сергею Соколову и Агнессе Маскеевой»… Что-что? Молодой человек очумело захлопал глазами… Это что же, выходит, ему, что ли? И… этой вот самой потеряшке? Однако… У них, что же, общие знакомые? А, впрочем, что там дальше…
«Мы пишем эту записку вместе – Серж и Аньез…»
Аньез!
«… и неважно, кто ее надет первым – ты, Сереж, или ты, Агнесса. Если найдете, то, пожалуйста, сделайте так…»
«дом… крыша… крыша… голубой дельфин… иной мир… иной мир… иной мир… Париж…» – черт те что....
А, вот конкретно:
«В любой четверг вечером нарисуйте дельфина – это знак, откройте портал… и закройте через неделю – просто закрасьте дельфина. Опасайтесь маляра и Доктора…»
Хм… докторов-маляров опасаться? С чего б?
«Если вы это сделаете – все кончится хорошо. Удачи всем нам. Серж и Аньенз, Сергей и Агнесса. Париж, 18.09.1968»…
Что?
Что за шутки?
Что же, эта пропавшая Анесса и юная француженка Аньез… Тьфу-ты!
Дельфина какого-то на крыше нарисовать… А дом, кстати – по делу потеряшки нужный. Там живет девушка по имени Маша – подружка пропавшей Агнессы Максеевой… Аньез…
Стажер неожиданно улыбнулся – в четверг, так в четверг. Все равно идти, свидетельницу опрашивать. Заодно и на крышу можно заглянуть… Нарисовать дельфина? Ну, раз просили… В шестьдесят восьмом году! Или это просто подстава? Но, как… зачем?
***
Обычная панельная пятиэтажка на холме была видна издалека. На всякий случай, Сергей зашел в жилконтору, где, показав справку из полиции (выдана такому-то, в том, что он состоит в должности стажера…) взял ключ от выхода на крышу. Сказал – по оперативной надобности! Поди, поспорь.
Поднявшись по лестнице, позвонил в дверь… Сначала – дело! Все остальное – потом.
– Колентьева Мария здесь проживает? Я из полиции… Звонил уже…
– Проходите…
Шорты, маечка, татушка на правом плече. Приятное личико, рыжие волосы по плечам… веснушки! Симпатичная девочка…
И тоже – кажется, уже где-то видел.
– Здравствуйте, Мария…
– Можно просто – Маша. Вы проходите… Какая Агнесса? Честно сказать, Давно уж ее не видела…
Если б Серж где-то в глубине души не был авантюристом, он ни за что бы не полез бы на крышу, не стал бы рисовать голубым маркером дельфина на вентиляционном коробе…
Однако, полез-таки! Нарисовал, как смог… И… и – что?
Да ничего пока…
А на крыше – по-кайфу… Хорошо, вся округа, как на ладони. Центр, вокзал, новостройки, старый молокозавод. Даже здание ОМВД можно разглядеть… если хорошо присмотреться…
Резкий порыв ветра едва не сбил Сержа с ног! Нет, ну надо же! Так ведь можно и с крыши свалиться. Потом напишут в некрологе – «ветром сдуло»! Да нет, пожалуй, насмерть здесь трудновато разбиться. Хотя – как упасть!
А погода весной та еще! Тепло, солнечно – потом вдруг- оп – и холодный дождь, и ветер… или туман, вот, как сейчас.
Гляди-ко, прямо на глазах сгущается… Не туман уже – кисель! И ни черта не видно…
Где-то совсем рядом сверкнула молния, прокатились над городом гулкие раскаты грома…
А за туманом…
Присмотревшись, стажер не поверил своим глазам…
Он узнал балкон!
И улицу Медичи…
Париж шестьдесят восьмого года!
И вспомнил…
Студенческие бунты – Красный май! Баррикады… ребята… Патрик, Аннет, Люсиль… бородатый Жан-Клод с Надин.... и Аньез… Аньез! Черт побери… значит, все получилось?
Значит…
Возбужденный до глубины души, Серж снова заглянул к Маше – «кое-что уточнить забыл»…
Волновался, спрашивал невпопад…
– Может, вам кофе?
– Кофе? Д-да… наверное, х-хорошо бы…
– Сейчас заварю… А Неська как-то пыталась с крыши спрыгнуть. Чего-то плохо ей тогда было, жаловалась, что не любит ее никто… Вот и…
– Однако, пятиэтажка не очень-то удобна для самоубийства, – покачал головой Сергей. – Можно просто ноги переломать или того хуже – позвоночник. Что же, девчонка об этом подумала?
– Да думала, – нехотя призналась Маша. – Просто ей хорошо там было. По-кайфу. Вот и чилилась. Пока замок не повесили…
По-кайфу…
– Пожалуйста, кофе!
– Спасибо, Маш… Жалко девчонку! Я про Агнессу…
– Да уж… А она в Питер сбежала, скорее всего. У нее там знакомая, где-то в Шушарах… Адреса я не знаю, но, если позвонит – спрошу. А, может, и сама еще приедет – кто ее знает?
– Тогда позвони, пожалуйста… вот телефон, – Серж протянул визитку.
– Ага… Только вы тетке ее не рассказывайте, хорошо? Сволочуга та еще!
***
Агнесса объявилась недели через две. Приехала, ночевала у Маши… Сергей подстерег ее на улице, у дома…
Господи… До боли родное лицо! Красотка… Только одета – серый бесформенный балахон с капюшоном, такие же джинсы…
– Аньез!
Ноль внимания… Даже не обернулась!
– Девушка, подождите!
– Чего еще? Я вас не знаю!
Темная челка на лоб, жемчужно-серые глазищи… Она, она! Родная…
– Аньез! – взяв девушку за руку, стажер перешел на французский. – Je t'ai enfin rencontré… Tu Te Souviens De Paris? (Наконец-то я встретил