На этот раз молчание Ольги Григорьевны отличалось красноречивостью. Смятение прочитывалось без слов. Софья воспользовалась паузой.
– Восхитительный камень, не правда ли? Шесть карат, якутская огранка, едва уловимый оттенок. Как коллекционер таких сокровищ, наверняка вы оценили его.
– И что с того? – наконец произнесла Ольга Григорьевна, её голос стал жёстче, – Я действительно была там, но никаких сделок мы не заключали. Марина ушла.
Софья нахмурилась и изобразила лёгкую растерянность.
– Ушла? – переспросила она. – Это странно. Знаете, в заброшенном парке нашли её одежду, а на ней, вероятно, остались следы. И я подумала: а что, если эти следы – отпечатки ваших пальчиков?
Ольга Григорьевна резко подняла голову. Глаза сузились.
– Вы обвиняете меня? – каждое слово дрожало, как трепещущий язык змеи в момент предупреждения перед броском.
– Я не обвиняю, – в ответ на змеиное жало голос Софьи прозвучал сталью в бархате: мягкий по тональности, но прокалывающий насквозь. – Я лишь задаю вопросы.
Ольга Григорьевна заёрзала в кресле, её пухлые губы плотно сжались и стали похожи на куриную попку.
В комнате повисло густое и вязкое напряжение, подобно застоявшемуся осеннему туману над Волгой.
– Послушайте, Софья Васильевна, я поняла… Емельянова всё рассказала. Но Светлана впечатлительная нервная особа и могла преувеличить, – голос Ольги Григорьевны дрогнул, – то, что произошло… несчастный случай. Никто не хотел смерти Марины. Она сама всё испортила. Была слишком жадной.
– Ах, вот как! – Софья усмехнулась. – Значит, это Марина виновата, что её толкнули?
– Я не толкала! – резко возразила Ольга Григорьевна. – Она просто потеряла равновесие, когда я пыталась взять камень из её рук. Это… случайность.
– Тогда почему же вы решили устроить этот цирковой перформанс? – Софья пристально смотрела на Ольгу Григорьевну, давая понять, что не удовлетворится полуправдой. – Хотели раздеванием девушки инсценировать нападение извращенца? Почему вы подбросили одежду на свалку, а не сожгли, скажем… или не утопили в Волге? Ну это же так по-дилетантски! – Софья усмехнулась. – Или вы раздевали жертву в перчатках?
Ольга Григорьевна замолчала, затем тихо сказала:
– Я думала об одном, если правда всплывёт, это разрушит всё: репутацию, связи, всю мою дальнейшую жизнь. А про одежду… да мало ли кто там копается на свалке. «И дождь смывает все следы» – фильм такой был, им и навеяло… И да, я хотела, чтобы одежду нашли именно там, тогда не подумали бы, что убийство произошло на парковке. Да, возможно, по-дилетантски: я плохо соображала в тот момент, а Светлана вообще была в прострации. У нас не было времени ни на взвешенные раздумья, ни на более правдоподобные действия – необходимо было всё закончить до возвращения Игоря Борисовича. Если бы машина не стояла в Приславле на техобслуживании, естественно, труп был бы вывезен подальше от «Волжских просторов» и Энска. Мы и до парковки-то еле-еле допёрли эту Скворцову… Светлана и сама была ни жива, ни мертва… – Ольга Григорьевна вздохнула и понизила голос почти до шёпота, – я пыталась защитить себя и эту дурочку Светлану. Пыталась, как могла…
Софья встала, опираясь на стол.
– А кто защитит Марину? Кто вернёт ей жизнь? – её голос был тихим, но в нём звучали нотки угрозы. – Вы рассчитываете, что сможете спрятаться за своими связями? Ошибаетесь, Ольга Григорьевна. Вся правда скоро всплывёт, как бы вы её ни прятали. Признание Светланы хранится на диктофоне, так же, как и ваше. Поразмышляйте, как выкрутиться из этой ситуации, я даю вам время до завтрашнего утра… Не надумаете – запись будет на столе Данилина. До встречи!
Софья направилась к выходу, оставив за спиной побледневшую и раздавленную королеву "Волжских просторов" на троне ТСЖ. В данной ситуации председательский трон больше походил на скамью подсудимых. И приговор уже был очевиден и витал в воздухе.
«Теперь все фигуры на доске расставлены. Пора сделать следующий ход» – Софья с облегчением вздохнула, выходя на улицу.
На следующее утро Софья Васильевна, как всегда, собранная и чуть ироничная, вошла в единственное приличное кафе Энска, где её поджидал Игорь Борисович. Он сидел за угловым столиком, листал что-то на телефоне, но при виде Софьи поднялся.
– Софья Васильевна, рад, что вы назначили встречу, – начал он с натянутой улыбкой, – присаживайтесь!
– Ах, Игорь Борисович, мне всегда приятно завтракать в хорошей компании. Особенно если компания обещает круассаны. Вы же не забыли про них?
Игорь Борисович слабо улыбнулся, понимая, что беседа не сулит ничего хорошего. Официант подал корзину с выпечкой и кофе, но Софья даже не взглянула на угощение.
– Так вот, о чём я хотела поговорить, – начала она, откинувшись на спинку стула, – вы ведь просили меня… как вы выразились? «Замять дело»? И я, кажется, предупреждала, что «во время пути собачка может слегка подрасти».
Игорь Борисович напряжённо вздохнул. Прищурился.
– Вы хотите сказать, что цена выросла?
– Вы же помните наш разговор, Игорь Борисович: вы просили всего лишь не называть имени убитой. Хотели, чтобы всё утихло. Но… сейчас ситуация изменилась. И вам сто́ит узнать о некоторых… нюансах.
– Что вы имеете в виду? – спросил он, сохраняя невозмутимость на лице, но выдал своё состояние лёгким подрагиванием пальцев. Софья уже изучила этот верный признак его внутреннего напряжения.
– Я имею в виду вашу супругу. – Софья не отрывала от Емельянова внимательного взгляда. – Как думаете, выдержит ли она тюремную диету без круассанов? Или вам придётся ежедневно носить ей передачи?
Она с видимым удовольствием откусила кусочек сдобной ватрушки, а затем неторопливо промокнула губы салфеткой.
– Я вас не понимаю… что за шантаж, Софья Васильевна? Вы как всегда в своём репертуаре! Но я больше не попадусь на вашу удочку. Научен горьким опытом. О чём вы на этот раз? – Игорь Борисович смотрел на Софью с нескрываемой ненавистью.
– О том, что смерть произошла в вашем пентхаусе, – произнесла она мягко, но самоуверенный взгляд буквально пригвоздил собеседника к месту, – а ваша жена, а также её подруга Ольга Григорьевна… ну, скажем так, несколько замешаны.
Игорь Борисович побледнел.
– Это какой-то бред! Что вы хотите этим сказать? Смерть в моей квартире? Это невозможно! У Светланы не было ничего общего со Скворцовой. Они едва знакомы.
Софья наклонилась вперёд, понизила голос, но слова били по ушам Емельянова ударом молота.
– Да что вы говорите?! Неужели вы настолько слепы и наивны? Скворцова пришла в тот день с бриллиантом. Знаете, шесть карат – это не только про вес камня, но и про тяжесть секретов. Ваши дамы решили, что с этим камнем можно сыграть выгодную партию. Но в процессе