Он осекся. Недоговорил. Глянул на Наливкина.
— Мы организуем оборону, — кивнул Наливкин, — если нас настигнут отходящими без всякого строя, то всех просто перебьют. А так, у нас будет хоть какой-то шанс.
Когда крики духов стали громче и к ним прибавились хлопки выстрелов, Наливкин с Масловом быстро схватили Искандарова, повесил его на загривок капитану «Каскада». А потом мы продолжили отход.
Я шел последним, следя, чтобы ослабшие после плена афганцы не отбились от нас.
Когда мы добрались до пещеры, она оказалась вовсе не пещерой. Это была каменистая расщелина. Скальный выход на склоне горы раскололся надвое в этих местах. Образовал скрытую тропу.
Как только я увидел ее, у меня созрел план отхода.
— Вы укройтесь там, попытаетесь уйти. Мы прикроем ваш отход, — сказал капитан Наливкин майору, пока Маслов помогал Искандарову отцепиться от командира «Каскада».
— Так, у вас будет шанс…
— Товарищ капитан, — перебил я Наливкина.
Тот недовольно зыркнул на меня.
— Втроем они далеко не уйдут.
Наливкин нахмурился. Глаза его блеснули смесью раздражительности и злости.
— А у тебя что, Селихов, есть другие предложения?
— Так точно. Есть.
— Не говори ерунды, — выдохнул Наливкин, — лучше займи позицию вон там…
— Мне нужны все гранаты, плюс еще четыре магазина, — проигнорировал я слова капитана, — отдайте их. Тогда вы сможете выйти.
Глава 4
— Еще один, — выдохнул Наливкин раздраженно, — товарищ майор уже порывался пожертвовать собой, чтобы мы отошли! Теперь и ты туда же⁈
За спинами снова закричали душманы. Сумерки уже давно перетекли в темный афганский вечер, и мы заметили, как у задней, южной стены караван-сарая маячат желтоватые лучи фонарей. А «Аисты» неплохо подготовились к преследованию. Ничего не скажешь.
Наливкин, оторвав взгляд от приближающихся преследователей, снова заглянул мне в глаза. На его скулах заиграли желваки.
— Мне в группе герои не нужны, Селихов. Мне нужны солдаты, которые выполняют поставленную задачу. Ясно тебе?
— Вы решили, что я собираюсь пожертвовать жизнью? — Хмыкнул я.
Наливкин удивленно округлил глаза. Приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но я его опередил:
— Нет. Я просто обеспечу отход и вернусь. У меня есть идея, как нам оторваться. Но для этого кто-то один должен остаться в этом ущелье.
— Какая идея? — Решительно спросил Наливкин.
Крики и улюлюканье шедших по нашему следу врагов, усилились. Снова началась стрельба, и мы все аж присели, оберегая головы.
— Нет времени, — сурово покачал я головой, — давайте гранаты.
Наливкин уставился на меня так, будто хотел прожечь взглядом. Я глаз не отвел. Тогда капитан не выдержал и обернулся. Уставился на удивленно вытянувшего лицо Маслова и сказал:
— Дай Селихову гранаты! А потом отходим!
Оба офицера принялись рыться в своих подсумках. Я получил от них еще три Ф-1. РГД-5 они почти не носили, отдав маломощные «шутихи» на откуп Зваде и Малинину.
Я распихал гранаты и полученные магазины по карманам. Если все пойдет по моему плану, патроны мне не пригодятся. Однако стоило перестраховаться на случай, если нужно будет прорываться к своим с боем.
— А теперь идите, — Сказал я. — Встретимся с вами в условленном месте.
— Маслов, поднимай товарища майора! — Не сразу распорядился Наливкин, — мы отходим!
Когда Ефим помог разведчику подняться и бросил пару слов афганцу, чтобы тот увел с собой тихо плачущую женщину, Наливкин снова обратился ко мне:
— Если ты не вернешься, Селихов, Таран меня придушит. А потом уж и я найду тебя на том свете, и тоже придушу, понял⁈
— Не найдете, — ухмыльнулся я.
Наливкин даже кисловато прыснул:
— Это еще почему?
— Атеист я, товарищ капитан. Не верю я в тот свет.
— Вот как. В наших окопах затесался атеист? — Как-то горько рассмеялся Наливкин.
— Хотя знаете, что? — Сказал я, после секундного раздумья.
— Что?
— Кое-во что я все же верю.
— Во что?
— В судьбу, товарищ капитан. А еще в то, что каждый из нас — и есть ее творец. И сегодня мне не судьба помирать. Уж я это знаю.
* * *
Нафтали вел свой отряд в горы. Чтобы найти врагов, освободивших пленников, он взял с собой тех моджахеддин, кого мог бы назвать элитой.
В этой семерке воинов были те немногие «Аисты», что своей свирепостью и воинской доблестью заслужил уважение главаря «Чохатлора».
На счету каждого из них числился не один и не два убитых шурави. Не раз и не два, советские солдаты просили у них пощады. Просили, чтобы «Аисты» сохранили им жизнь. Но «Аисты» не знали пощады. И те воины, что шли сейчас за Нафтали, были воплощением этой простой истины.
Штурм караван-сарая дался «Чохатлору» несложно. Бандиты, что защищали его, оказались ни рыба ни мясо. Они не стояли до конца. Они плохо стреляли и небыли обучены воинской грамоте. Не отличались солдатской смекалкой. Потому гибли легко.
«Аисты» без особого труда выдержали перестрелку с ними, потом опрокинули и заставили бежать и сдаваться. Тех, из них, кто рассчитывал сохранить себе жизнь, сложив оружие, Нафтали приказал казнить.
Этим и занималась прямо сейчас основная группа «Аистов». К слову, после перестрелки под скалой, Нафтали приказал всему своему отряду выдвинуться по следу шурави, заставших их врасплох у старой пастушьей стоянки.
Спецназ советов «Аисты» так и не нашли. Но нашли конный разъезд душманов, что выехал из караван-сарая на сигнал бедствия — голубя, что успели отправить своим, переправлявшие пленников, моджахеды, которых Нафтали, вместе с людьми Абади, успел захватить у стоянки.
«Аисты» уничтожили и разъезд тоже. Но не весь. Нескольких моджахеддин отпустили сознательно, чтобы проследить, куда они приведут солдат «Чохатлора». Они привели «Аистов» к караван-сараю.
Нафтали надеялся, что к этому моменту, спецназ шурави тоже будет там. То обстоятельство, что советов тут не оказалось, несколько расстроило командира «Черного Аиста».
А когда в конце боя, он узнал от своих людей, что пленных, в том числе и советского шпиона, вывели из темницы, то даже обрадовался. Обрадовался, потому что сразу понял, чьих рук это было дело.
По всей видимости, спецназ проник в караван-сарай незаметно и прямо во время боя. Незаметно вошел и также мастерски вышел. Да… Нафтали хотел бы убить этих советских спецназовцев. Хотел бы зарезать каждого из них собственным