— Не распотякивать! — крикнул ему Наливкин. — Быстрее, отходим!
Когда мы втащили огромного душмана в зал мечети, там нас уже встретил запыхавшийся Шарипов с автоматом в руках.
— Взяли⁈
— Взяли, — сказал я, снимая с себя могучую руку «Аиста».
Мы принялись укладывать его под стеной.
— Сдох⁈ — бросил Шарипов.
— Живой, — сказал Наливкин, пощупав жилу на бычьей шее духа. — Живой пока что.
Офицеры обернулись ко мне.
Я утер пот со лба.
— Сработали мы, как надо. Выгорело, — разулыбался Наливкин. — Ай да план ты нам подкинул, Сашка! Ай, да затею!
— Теперь главное, шоб стало так, шо духи у нас на поводу пойдуть, — потер шею Глушко.
— Пойдут, — сказал Шарипов.
Лицо его было угрюмым и напряженным. На скулах играли желваки.
— Обязательно пойдут, — особист обернулся ко мне. — Ну что? Теперь можно и «переговоры» вести?
— Можно, — я улыбнулся. — Давайте этого куда-нибудь на видное место поставим. Надо, чтоб «Аисты» поняли, что он у нас в руках. Но самое главное — что он жив.
* * *
— Видит Аллах, ты не прав, Торйалай, — проговорил Абдула, грузный и крепкий воин с короткой, но густой бородой и тяжелым взглядом маленьких глаз. — Мы должны вызволить командира.
Торйалай нахмурился. Встал и выглянул из-за большого камня. Устремил свой взгляд к видневшейся вдали мечети.
— Посмотри туда, Абдула, — сказал он. — Что ты видишь?
Шер — молодой, стройный и крепкий, а еще уже опытный воин — не спешил говорить. Он взглянул сначала на невысокого и худоватого Торйалая, потом на грузного Абдулу. Затем вальяжно присел на камень.
— Полагаю, мои глаза увидят там то же самое, что и твои, — сказал Абдула мрачно, даже не сдвинувшись со своего места — сухого ствола дерева, на который он уселся.
— Ну тогда они увидят пустыню. Простор, по которому не получится незаметно подойти к шурави. Пока они там, там с Нафтали, ни о каком штурме не может быть и речи. Без артподготовки мы не подойдем.
Абдула нахмурился.
— Ты хочешь отдать приказ? Надеешься, что остальные воины тебя послушают?
— У остальных воинов не будет выхода, — Торйалай снова опустился. Сел на корточки за валуном, бывшим продолжением опускающейся к земле скалы.
Оставшиеся в живых младшие командиры «Чохатлора» собрались держать совет. Когда шурави предательски нарушили договор и захватили Нафтали, это привело «Аистов» в смятение.
Отряд, привыкший, что огромный моджахед командует ими твердой рукой, дрогнул. Воины стали терять решимость.
И Торйалай, и Абдула, и даже Шер — все понимали, что если не предпринять никаких решительных действий, в отряде начнется разброд. А любое бездействие или даже решительный, но неверный шаг приведут к тому, что отряд «Черных Аистов» прекратит свое существование.
Свободные и своевольные моджахеды, зная, что легко найдут себе новое место в этой войне, могли просто начать дезертировать. Дисциплина была подорвана.
Однако даже это не было главной проблемой. Все трое младших командиров знали, что более страшным исходом будет междоусобица. И сейчас, с каждой минутой, с каждым сказанным словом, час разлада все близился.
— Никаких переговоров с неверными, — решительно заявил Торйалай. — Им больше нет доверия. Самым верным способом будет приказать расчетам разбомбить мечеть в пух и прах.
— И похоронить там Нафтали вместе с пакистанским шпионом? — заметил молчаливый Шер.
— Он и так уже мертв, — покачал головой Торйалай. — Нафтали сошел с ума! Он потерял рассудок! После боя у караван-сарая погнал нас сюда, к мечети! Без отдыха и без сна! И знаете почему?
Шер приподнял красивую, правильной формы бровь. Абдула протяжно и тяжело выдохнул.
— Из-за этого мальчишки! Из-за, как он говорит, Шайтана! Вот из-за кого! — Торйалай встал. — Он помешался на мести ему! Видит Аллах, Нафтали потерял разум!
— Если Нафтали поступал так, у него были на то причины, — нерешительно сказал Абдула.
— Его задетая честь — вот главная причина! — возразил Торйалай. — Нафтали просто чувствует себя уязвленным! Вот и все! Так скажите мне, друзья, вы готовы сложить головы за его честь? За честь человека, который, скажем прямо, уже не так силен, как раньше. Не так смел. Нафтали обрюзг. Растерял свою доблесть и ум. Пусть Аллах меня покарает, если я не прав, но он даже не удержался в седле сегодня!
— Тебе следовало бы следить за языком, Торйалай, — угрожающе понизил голос Абдула. — Ты тот, кто ты есть, только благодаря Нафтали. Как и все здесь.
— Я тот, кто я есть, только благодаря самому себе! — крикнул Торйалай. — А еще я жив. И не спешу расставаться со своей жизнью. А ты предлагаешь именно такой путь!
— Я предлагаю путь доблести, Торйалай, — сказал Абдула, глядя на товарища волком. — И доблестью будет пойти туда и освободить нашего командира.
— Да с чего ты взял, что он еще жив⁈
— Это Нафтали. Его так просто не убить.
— Откуда тебе знать?
— Аллах хранит его.
— Аллах оставил его!
— Нафтали еще жив, — вдруг вмешался в спор Шер.
«Аисты» удивленно уставились на самого молодого командира.
— Шурави забрали его не просто так, — пожал плечами Шер. — Они понимают, что мы не будем бомбить мечеть, пока Нафтали жив. Они тянут время.
— Тянут для чего? — нарушил вдруг образовавшуюся после слов Шера тишину Абдула.
— Я не знаю, — буднично ответил Шер. — Может, к ним идет подкрепление. Может, у них другая причина. Лишь Аллаху ведомо, что они там задумали.
— Тем больше у нас причин сровнять там все с землей, — сказал Торйалай ядовито.
Абдула уставился на него суровым и холодным взглядом.
— Так сровняй, — сказал он. — Чего ты ждешь?
Торйалай нахмурился. Его искалеченная бровь опустилась к переносице.
— Тебя не послушают. Вот почему ты медлишь, — сказал Абдула. — Твой приказ не имеет для всех «Аистов» никакого значения.
— Как и твой, — немного помолчав, ответил Торйалай.
— Это правда, — Абдула кивнул. — Наши люди ждут от нас единства. А сейчас между нами им и не пахнет.
— И мне кажется, шурави делают на это определенный расчет, — сказал Шер.
Абдула с Торйалаем задумались.
—