А я пыталась понимающе кивнуть и даже улыбнуться — новость ведь отличная, и Рон скоро будет рядом, — только у меня не выходило. Я же слышала, как Элтон задавал вопрос про основание требования. Значит, Рон уже знает. И не стал со мной говорить?
Солнечная терраса, Ронни, наскоро накрытый стол к завтраку — все поплыло перед глазами.
— Донна, не выдумывай, пожалуйста, — присел Элтон рядом со мной и заглянул в лицо. — Ты только представь, как он соскучился! А тут такая новость! Я бы тоже не смог говорить — мне нужно было бы сразу сцапать и не выпускать больше. Он держится там из последних сил. А еще дело какое-то… Вероятно, ему нужно собраться для чего-то…
Я все-таки шмыгнула носом и позорно разревелась, прячась у него на груди.
— …Ты просто вымотана, девочка, — гладил меня по волосам Элтон. — Держись. Уже сегодня все закончится…
— Хорошо, простите, — скулила я. — Я все понимаю…
— Не надумывай.
Элтон умел меня ободрить, хотя самому было тяжело — я же видела, как он выцвел за эти две недели. Даже виски пошли сединой, хоть ему и шло.
— Спасибо вам большое, — искренне поблагодарила, когда мы прощались внизу.
— И отдыхать! — приказал он, улыбаясь.
— Я же не больна, — закатила я глаза. — Пожалуйста, дайте мне еще работу! А то я с ума тут сойду…
— Хорошо-хорошо, — сдался он. — И, Донна, в обед Ронни и Эрик смогут наконец переехать в свой дом. А вам с Роном надо будет побыть вдвоем.
Я только кивнула. При мысли о Роне сердце начинало дергаться в груди. А стоило Элтону меня покинуть, в голову снова полезли мысли — а вдруг Рон не рад? Я не знала причину, но вдруг? Мне сложно было понять его — несмотря на зверя, мир моего мужчины оставался для меня другой Вселенной. Мне он нужен рядом, чтобы напоминать о том, что я важна для него, что между нами все серьезно и ничего не изменилось. Я чувствовала себя голой, ободранной до нитки… и такой уязвимой, что становилось страшно. Как же просто было жить одной, ненавидеть общество, на которое не похожа… а на самом деле избегать ответственности и взрослой жизни. Вот уж действительно права Робин — только спасибо теперь можно сказать этому моему уродству. Оно открыло для меня совершенно другой мир…
Но мир этот все еще казался черно-белым. И очень хотелось, чтобы не разлетелся на осколки. Потому что собрать их будет уже невозможно.
* * *
Скрежет металлических дверей заставил поморщиться, а зверь внутри уперся всеми лапами. Заставить себя перешагнуть порог тюремной камеры оказалось непросто.
Рейн сидел на кровати, держась за перевязанную руку, и смотрел на меня исподлобья. Старше меня — сразу видно. Но не внешне. Внешне — обычный светловолосый и светлокожий тип. Но по ощущениям — он просто сметал меня энергетикой. Да и что там было сметать? Я так вымотался за это время тут, что не представлял для него равного противника.
Уж лучше бы я принес ему благую весть, что Виммер дергается в предсмертных конвульсиях в ущелье.
— Ронан Харт, — выдавил я хмуро, делая несколько шагов к нему. Еще вдох назад я понятия не имел, что говорить, но тут вдруг все стало ясным. Правду. — До недавнего времени считал себя прокурором с правами. Но мне доказали, что никаких прав у меня нет…
Рейн молчал, не спуская с меня слишком цепкого взгляда.
— …Я вел дело о пропавших детях…
— За это тебя сюда и упекли? — вдруг усмехнулся Рейн глухо, а у моего зверя встала шерсть на загривке. — Никто до тебя так не смотрел на дверь за спиной. Ты тут сидел. И пахнет от тебя тюрьмой, хоть ты во всем свежем. Этот запах еще долго будет тебя преследовать.
— Впечатляет. — Я опустился на стул, чтобы не нависать над ним и смотреть прямо в глаза. — Я пока так и не понял, за что меня тут закрыли. Да и еще сюда запихнули. Думают, я чего-то добьюсь в переговорах с тобой.
— Ну хоть не питают иллюзий на свой собственный счет, — пожал он здоровым плечом. — С ними-то особо разговаривать не о чем.
— Я хочу довести дело, — посмотрел на него прямо.
— Я знаю тебя. Ты нашел лагерь в городе. Знал же наверняка, что нити ведут наверх…
Я кивнул.
— …Эти, — он глянул в потолок, обозначая Виммера, сидящего на другом этаже, — тоже знают. Но тебя туда не пустили. И ты все еще хочешь работать с ними?
— Я уже сказал — я хочу довести это дело.
Рейн прищурился недобро, а я будто читал его мысли. Виммер — редкостный ублюдок. Он держал меня тут не для проверки. Он равнял меня с Рейном. Пропитывал и мариновал в этой атмосфере отчаяния и предчувствия собственной гибели, чтобы Рейн начал со мной говорить.
Горький смешок сорвался с губ, и Рейн одобрительно кивнул. Мы поняли друг друга без слов. Понятным становилось и то, что Виммер точно на нашей стороне — так изгаляться, чтобы иметь возможность заполучить информацию о происходившем на базе…
Но я никак не ожидал, что Рейн и правда начнет говорить.
— Прошла неделя с того дня, как я нашел второй лагерь. Часть детей похитители куда-то вывезли. Среди них и моя дочь. Вывозили перед бурей. Поэтому следы найти практически невозможно… — Он помолчал, прежде чем продолжить: — Я думаю, прокурор, что эта тварь на верхушке уже дергается. И хотел бы это использовать. Думаю, ты точно не связан ни с кем… А в этих наверху я не уверен.
И я его хорошо понимал.
— Следы можно найти, —заметил я. — Вооруженным глазом.
— Я знаю. Если ты уверен, что тебе позволят это сделать — действуй. У этих детей может уже не быть времени… А я выложу все, что удалось узнать.
— Зачем они им? — задал я главный вопрос.
— Ты не представляешь, сколько стоит одна такая девочка на юге. Состояние. Девочки с мутацией не способны привязываться, рожать. Но способны чувствовать, как оборотни. Они почти как люди. Редкий вид извращенного удовольствия…
Я прикрыл глаза, опуская голову на руки.