Ознакомительный фрагмент
поговорка, которую часто повторял мой отец. Да и мама её любила: говорила, что знание старых поговорок и разных древних премудростей укрепляет связь с предками.Она означает, что если что-то не случается само собой, то следует приложить собственные усилия, чтобы это что-то случилось. Именно ею я руководствовался, собираясь наведаться в полицейское управление ночью и выкрасть дело Билибина, пока его не передали в суд (на это, по всей видимости, намекал и Никитич). И именно этим же, по всей видимости, руководствовалась княжна Онежская, собираясь постучаться в мою дверь посреди ночи.
— Ваша Светлость? — удивился я, чуть не сшибив Василису, завёрнутую в одеяло, словно гусеница.
— Ой! — попятившись, чуть не упала на задницу княжна. — А я… я хотела…
Девушка замялась. Да что с ней такое?
— Постучаться в мою дверь? — подсказал я.
— Да! — обрадовалась голубоглазка. — И нет… Ну, то есть…
Я вздохнул и пригласил её внутрь. На пороге новой комнаты разговор как-то не клеился.
Она благодарно кивнула и просеменила мимо меня, а я выглянул в коридор. Странно, няньки княжны, Тамары Петровны, не видно. Обычно она везде ходит со своей подопечной и раздаёт тяжёлой сумкой любому, кто косо взглянет на дочку Светлейшего князя. Видимо, Василиса опять от неё сбежала.
— Ого, твоя комната почти такая же большая, как моя, — улыбнулась Василиса, обведя взглядом апартаменты.
Затем заметила свернувшегося в клубок спящего волка. Вечером он как следует набегался в лесу при академии и теперь сладко посапывал во сне. Княжна с радостным визгом бросилась на него.
Шмяк!
Распахнув пухлое одеяло, словно крылья огромного лебедя, княжна спикировала на Альфачика. Надеюсь, она там хоть не голая?
От такой наглости Лютоволк протяжно заскулил, умоляюще глядя на меня. А княжна тем временем обняла его, утопая в сером мехе.
— Такой мягкий! И тёплый! — смеялась Василиса.
А волк не знал, что ему делать. Он чувствовал, какой мощью обладала маленькая девушка, и опасался делать резкие движение, не разобравшись в том, кто она: друг или враг.
— Кха-кха… — прочистил я горло, и княжна вскочила, снова заворачиваясь в одеяло.
Успела сверкнуть голыми ножками. Но вроде там же мелькнули и трусики, так что хоть не совсем голая.
— Ой, прости, Коля, я должна была спросить разрешение.
— Ага, — кивнул я, присаживаясь в кресло возле окна.
На западе, над Пятигорском, поднималось сияние — в городе кипела ночная жизнь.
Княжна, семеня ножками в пушистых тапочках, прошла и села в кресло напротив. Альфачик вытянул вперёд лапы и положил голову на них, с любопытством глядя на нас.
— Так что вы хотели, Ваша Светлость? — спросил я.
Василиса слабо улыбнулась.
— От тебя сейчас холодом веет, как… как от меня раньше, — робко сказала она.
Странно, быть с ней холодным я вроде и не пытался, просто торопился. Мне нужно ещё до Пятигорска добраться, осуществить задуманное, вернуться и успеть хоть немного поспать. А лишние разговоры всё больше уменьшают время будущего сна.
— Давай снова на «ты», хорошо? — подняла девушка на меня глаза с пышными ресницами.
Я пожал плечами и улыбнулся.
— Хорошо, Василиса. И всё-таки, чем обязан ночному визиту?
— Ты сменил комнату, — зашла издалека девушка. — От старой у меня были ключи, а теперь нету…
— Ты за ключами пришла?
Онежская дёрнулась от этого вопроса. К такому повороту событий княжна явно оказалась не готова. Рассчитывала, что я сразу начну стелиться и пытаться угадать, чего же она хочет? Да как же. Это она заявилась ко мне посреди ночи, а не я к ней.
— И да, и нет, — взяла себя в руки княжна. — Я сожалею, что не поехала с вами в Петербург, Коль. Особенно после рассказов девчонок. Можно… можно я снова буду твоим другом?
Ну всё, пошла в лоб. С другой стороны, она — княжна, привыкшая к тому, что её желания сразу исполняются. А тут её натура, привыкшая к подобострастному отношению, налетела на грубый булыжник в виде меня. Так что подобный вопрос потребовал от неё определённых усилий над собой.
Я подался вперёд, поставив руки локтями на колени и сцепив их в замок.
— Да мы вроде и не переставали ими быть, — снова пожал плечами.
Княжна вдруг улыбнулась, а глаза радостно заблестели. Потом в них появился знакомый ехидный огонёк. Девушка повела плечиком, спрятанным под одеялом, и слегка наклонила голову.
— Значит, мы снова будем спать вместе?
Это как она пришла к такому выводу? Я аж опешил на целую минуту. А княжна, не дождавшись ответа, сочла молчание признаком согласия, вскочила, сбросив одеяло, и бросилась мне на шею. Я аж чуть кресло не перевернул от неожиданности.
— Знал бы ты, как я соскучилась, — радостно говорила она мне прямо в ухо, болтая в воздухе ногами.
— Нет, мы не будем снова спать вместе, — сказал я, вставая.
Княжна повисла на моём плече попкой кверху. Симпатичной, надо сказать. И бельё на ней было что надо. Княжна всё-таки.
— К-как это? — удивилась она, пытаясь вырваться.
— Только если по-взрослому, — криво ухмыльнулся я.
— Ни за что! Мой отец нас тогда прибьёт!
— Значит, твоя мама уже не против? — хохотнул я.
— Что? Да как ты вообще мог подумать о таком? Извра… — она осеклась, не закончив слово.
Всё правильно, княжна, со мной такие фокусы с притворными извинениями ради собственной выгоды не проходят.
Не отпуская Василису, пошёл к двери.
— Куда ты меня несёшь? — тихо, сдерживая себя, спросила девушка. При этом холод, идущий от неё, усилился, аж пламя в камине притухло.
— Обратно в твою спальню.
— Хоть одеяло на меня накинь, тиран! — злилась она.
Хотя я чувствовал, что её злость — притворство, и ей на самом деле нравится такое обращение. Забавно.
— Справедливо, — кивнул я.
Вернулся к креслам у окна, подхватил одеяло и накинул на попку княжны. Василису накрыло с головой.
— Уф! — раздалось недовольное из-под одеяла.
Когда мы спускались по лестнице на этаж женского общежития, девушка заметила, что я одет не совсем по погоде.
— А ты, похоже, спать сегодня не собираешься? — донёсся её приглушённый голос.
— Не спится, хочу прогуляться, — отмахнулся я.
Не хватало ещё, чтобы она со мной пошла. Или хотя бы узнала, куда иду.
Дойдя до вахты, что отделяла женскую часть общежития, поставил княжну на пол. Она с прищуром глянула на меня, развернулась и пошлёпала в свою комнату, высоко поднимая ноги и гордо задрав подбородок.
Фух, ну вроде отделался.
В свою комнату возвращаться не стал, а пошёл сразу на конюшню, где обитал мой Гнедой конь. Ночь сегодня стояла безлунная, студенты после тяжёлого дня отсыпались, как и большинство слуг и сотрудников