***
В камере было светло и почти удобно. А по сравнению с казармой в учебке – так и вовсе курорт. Хомский развалился на слишком узкой для него койке, подогнув ноги, упирающиеся в стену. Скрытые лампы в потолке не слепили, и он уже готовился задремать, когда в двери зажужжал электрический замок, и в камеру шагнул конвойный с травматическим пистолетом за поясом, по ту сторону двери маячили еще двое. У всех троих были напряженные лица, они настороженно следили, как сержант поднимается с койки и выпрямляется в полный рост, глядя на него снизу вверх. Он мог бы сейчас легко расправиться со всеми разом. Схватить этого, что перед ним, дождаться, пока втянутся в камеру остальные… Плевать, что там передали его офицеры с уцелевшего, как оказалось, десантного корабля про мир и перемещения во времени, это он решил оставить умникам из разведки. Он – десантник Арете! И он не позволит запирать себя в клетку!
Хомский вздохнул и шагнул из камеры в узкий коридор тюремного блока. Наручники на него перестали надевать, едва пришло уведомление, что высшие офицеры Арете из призрачного флота, как здесь называли их корабли, уведомили всех о ненападении. Сержант покрутил головой, в шее захрустело, и шагающий перед ним землянин зябко поежился. Голову он не повернул, но Хомский видел, как напряглись мышцы у того в затылке. Если он прямо сейчас ткнет вот сюда… Сержант вздохнул и спросил, просто чтобы не молчать:
– Опять на допрос?
– Нет, – бросил конвойный через плечо, – полетишь к своим, наверху договорились. Посадим в челнок, и катись.
Он обернулся, бросив на Хомского безразличный взгляд. Это многого ему стоило, сержант заметил, как тот следит за каждым его движением, но это был всего лишь страх перед опасным хищником.
– А остальные где?
Уцелевшие в подлой засаде аретейские десантники содержались здесь же, в разных камерах, и до них даже можно было иногда докричаться. Что такое сутки для тренированного человека? Никто не успел даже заскучать.
– Уже отправили, ты последний, – смелый землянин пожал плечами. – Скоро будем на месте.
Приученный все запоминать, Хомский посматривал по сторонам из-под полуприкрытых век. Менее опытному человеку могло бы показаться, что аретею плевать, но сержант замечал беспокойные взгляды, которые бросал на него конвойный. Изучение строения и планировки земных кораблей начиналось в первый год после вступления в десант и на третий у пехоты. Хомский провел десятки часов в симуляторах и на захваченных судах противника и разбирался в переплетениях коридоров и помещений не намного хуже любого из экипажа.
Несмотря на обещание, дорога заняла не меньше десяти минут. Ангар с челноками располагался в нескольких палубах и почти в полукилометре от тюремного сектора. На встречу то и дело попадались торопящиеся по каким-то своим делам люди, они старались не обращать внимания на огромного, занимающего половину прохода десантника, просачиваясь под самой стеной. Хомский с интересом провожал их взглядом, особенно когда мимо проскальзывали женщины. Один раз даже присвистнул, когда им встретилась особенно фигуристая, в обтягивающей форме.
Наконец, пришли на место. Очередной переход вывел к раскрывшемуся за воротами ангару. Здесь оказалось многолюдно, сновали с озабоченным видом техники. В рядах челноков были видны просветы: кто-то уже покинул линкор. И без того самое логичное средство передвижения между кораблями флота, после уничтожения отражателей для линкора оно стало единственным. Хомский вспомнил, как разлетались в пространстве подсвеченные гаснущим голубым пламенем обломки и усмехнулся. Конвойный непроизвольно дернулся и покосился через плечо.
Улучшенным зрением сержант уже видел группу людей, стоящих у челнока почти на самом краю ангара. Четверо высоких, выше остальных, топтались возле опор челнока, еще десяток встали в круг. Если верить вот этому, что сейчас шагал впереди, остальных уже отправили на десантный корабль. Что ж, звучало логично: водить по кораблю дюжину аретейских десантников, пусть и без оружия и брони, было небезопасно. В программу тренировок войск Арете входил и захват судов малыми невооруженными группами.
Они уже были на середине просторного зала, остатки отряда махали сержанту и орали что-то похабное, когда вдруг протяжно и тоскливо взвыл сигнал боевой тревоги. Конвойные, и те, что вели Хомского, и стоящие возле его людей рефлекторно хватались за скрытые кобуры, вертели головами. Сержант, для которого вой системы оповещения был как укол адреналина, ускорившимся восприятием фиксировал все происходящее, а нервная система уже переходила в боевой режим.
Для начала он перехватил локтем за шею идущего впереди морпеха, другой рукой лапнул кобуру у того на бедре, затрещал разрываемый материал комбинезона. Разворачиваясь к идущим следом, сержант закрылся пленником, ноги которого болтались высоко над полом. Конечно, оставалась открытой спина, но в своих людях он не сомневался ни капли. Конвойные едва начали вынимать собственное оружие, когда Хомский открыл огонь, затрещали выстрелы, и морпехи повалились на пол.
За спиной тоже началась стрельба, сержант обернулся, все еще прикрываясь пленником, но уже все было закончено. Десять облаченных в серо-синюю форму тел, едва успевших схватиться за оружие, и четверо огромных, как волкодавы, аретеев, держащих круговую оборону. Хомский отбросил переставшего сопротивляться землянина, тот без звука рухнул на пол, голова с треском ударилась о металлический пол.
– Сержант, все чисто! – отрапортовал капрал Брандхорст и поморщился. Он прижимал к боку ладонь, под которой расплывалось темное пятно.
– Подстрелили? – спросил Хомский.
– Царапина, – отмахнулся тот, и дернул щекой. – Что будем делать дальше?
Хомский остановился и осмотрелся, не опуская оружия. Сигнал тревоги продолжал щекотать нервы, в ангаре по прежнему носились люди, стараясь огибать место боя по широкой дуге. На табло над главными воротами горел желтый сигнал готовности: пути отхода пока никто не перекрывал, можно забираться в челнок и рвать к своим: базовые навыки пилотирования десантникам вбивали наравне с умением воевать.
– Бранд, лезь в челнок и готовься к