— Что с дозорами?
— Дальше ушли. О том не кручинься, государь. Через три версты мои людишки их встретят.
— Вот и хорошо, — кивнул я своему воеводе.
Вот кого ничем не проймёшь. Вернувшись из ливонского похода, Подопригора запил, чуть было не поставив на уши всю Кострому. Очень уж переживал о потере своего отряда. И даже то, что поставленную перед ним задачу, Яким выполнил, его не успокаивало.
А между тем, замятня в Прибалтике получилась знатная. Делагарди, каким-то чудом, кроме Дерпта, ещё и Ригу захватить умудрился. И теперь, вернувшийся из Польши Ходкевич, этот город в осаду взять пытается. Так пускай пытается, кто против то? Главное, что в этом году, ни со стороны Речи Посполитой, ни со стороны Швеции интервенции можно не опасаться.
Но, услышав про возможность поквитаться с Лисовским, мой воевода тут же пришёл в норму. Странный человек, умеющий подчинять свой необузданный характер, ради намеченной цели. — Передай Порохне, чтобы своих кирасиров выводил.
Мы свой лагерь разбили чуть южнее, где-то на километр отступив от намеченного для боя места. И вот теперь тысячам Порохни предстояло выйти на позицию, чтобы встретить улепётывавшего от погони врага. Ну, и Подопригора в этом действе поучаствует, раз так в бой рвётся. Хотя, что я всё на Якима грешу? Сам такой. Моего личного участия в этой операции уж точно не требовалось. Только под ногами мешаюсь. Мои воеводы вполне способы и сами остатки вражеской армии как нужно приветить.
Но, всё же, сам в бой я не полез. Выждал, кусая от нервного возбуждения губы, пока не закончится сражение, дождался появления гонца от своего воеводы, поскакал к месту недавней битвы.
— Ишь ты, — вскинулся за спиной Никифор. — Несладко ворогу пришлось!
Ну, вот, заговорил. Значит, не в пустую моя беседа с начальным рындой прошла. Ожил, Никифор, повеселел. Теперь опять хоть рот затыкай!
— Лисовский! Найдите мне Лисовского, — зло отрубил я, направляя коня в сторону учинённого Порохнёй побоища. — Сотню дукатов выдам тому, кто мне эту тварь найдёт!
Весть о щедрой награде мигом облетела войско, и, вскоре, ко мне притащили всех более-менее богато одетых воров, сложив у моих ног.
— Не он, — вновь пробасил ражий литвин, что прибился к Подопригоре во время его Эстлядского похода.
— Да как не он⁈ — начал горячится мой воевода. — Смотри как богато одет! Впору гетману так одеваться! А ты говоришь, не он!
— Не он, — набычился видок, когда-то видевший полковника собственными глазами. — Нет его здесь.
— Да ты!
— Подожди, Яким, — остановил я начавшего было горячится боярина. — По нашему хотению Лисовский здесь не объявится. Точно здесь этой паскуды нет? — взглянул я в глаза литвину.
— Нет, государь, — покачал тот головой. — Я со всем пониманием. По всему видать, прогневал тебя чем-то пан Александр. А только нет здесь его. Я под командой пана Лисовского со шведами воевал. В лицо хорошо знаю.
— Нет, значит, — мрачно констатировал я. — А что, Порохня, твои люди всех воров порубили или кого в плен всё же взяли?
— Взяли, государь. Как не взять? Только мало совсем.
Привели с десяток пленных, толкнули вперёд, выставляя передо мной.
— Ишь ты! — неподдельно удивился я. — Довелось, значит, свидеться!
— Довелось, — повёл плечами Януш. — Знал бы, с кем дело имею, может, и по другому всё вышло.
— Так ты и знал, — отмёл я довод казака. — Тот поляк вам напрямую всё сказал. Где, кстати, он? Куда Щербина с Грицко подевались? Я долги помню.
— За пана Чаплинсого не скажу, — покачал головой старый казак. — Он вместе с полковником ещё вчера куда-то ускакал. С тех пор и не видел. Грицко Чаплинский ещё тогда, на Днепре, за нерадение зарубил. Очень уж осерчал, когда твой побег обнаружился. А Щербина, — облизал губы старик. — Щербина там лежит, — мотнул он головой в сторону поляны. — С ним поквитаться уже не получится.
— Ты забыл сказать, «государь», — сунулся было к пленному Никифор. — Тебя вежеству поучить, старик⁈
— Погоди, Никифор, — остановил я своего ближника. — Куда Лисовский ускакал?
— Да говорю же; не знаю! Богом в том клянусь, — пепекрестился Януш. — Позвал к себе Чаплинского и вчера вечером с тремя десятками воинов ускакал.
Ускакал, значит, — сам удивился своему спокойствию я. — Яким, — оглянулся я на Подопригору. — Поднимай свой отряд. Всё вокруг прочешите. И Фильку с собой возьми, — нашёл я глазами охотника. — Поможешь Якиму того полковника поймать, — сказал я уже проводнику. — Озолочу. Ну, а ты, Януш, не взыщи. Знал, супротив кого на крамолу шёл. По заслугам и награда.
— Погоди, государь, — вскинулся, схваченный моими воинами, старик. — Дай слово молвить!
— Ну, молви, — пожал я плечами. Судьба Януша для меня была решена. Пощадить его, свои не поймут. Но выслушать; почему нет? Вдруг что важное скажет?
— Обещай, что лёгкой смертью умру, коли важную для тебя весть сообщу.
— Обещаю, — усмехнулся я. Вообще-то я Януша лишь повесить собирался. Не по мне все эти мучительные казни. Но ему то откуда об этом знать?
— Сестра твоя названая, Настя.
— Что, Настя⁈ — тут же сунулся к старику Тараско. — Говори, нехристь, пока я на куски тебя резать не начал!
— Я крещёный, — парировал Януш, не сводя с меня глаз. Понимает, гадёныш, кто тут будет решать, как