— И кто же станет царём? Филарету рясу не скинуть.
— У Филарета сын есть, — пожал плечами Троекуров. — А сам он вместо Гермогена патриархом станет.
— Михайла? — удивился Юрий. — Так он же малец совсем!
— Вот Филарет при нём и станет государством управлять. А мы боярские шапки оденем да рядом с ним встанем.
— Вас, может, и оденете, — не согласился Трубецкой. — Ты, Иван Фёдорович, на покойной сестре Филарета женат был, а Иван Михайлович, — покосился он на Котырёва. — на дочери. Такое сродство не забывается.
— И ты в накладе не останешься, — заверил князя хозяин. — В том, отец Филарет своё слово дал. И мы с Иваном Михайловичем за то поруку держим.
— И что нужно делать?
— А тут просто всё, — расплылся в улыбке Троекуров. — Шуйский ещё одно войско навстречу вору во главе с князем Михаилом Скопином-Шуйским посылает. И нам с ним идти повелел. Вот мы то войско взбунтуем и им самозванцу и поклонимся. Хватит Ваське на троне сидеть. Первый самозванец не казнил, так второй на голову укоротит.
Глава 13
23 июня 1608 года от рождества Христова по Юлианскому календарю.
— Ты уверен, что вражина мимо этой поляны не пройдёт?
— Да где же ему пройти, царь-батюшка? — Филька, вновь чуть не бухнулся на колени, но устоял, покосившись в сторону Никифора. — C одной стороны болото, с другой бурелом непролазный на десяток вёрст тянется. А все тропки, по которым можно в сторону уйти, твои вои засеками перекрыли. Некуда ворам деваться.
Вот прямо беда с этим мужичьём! Пожилой охотник уже третий день при моей особе находится, а всё никак не обвыкнется. При каждом вопросе так и норовит в землю лбом ткнуться. Раздражает. Хотя, если честно самому себе признаться; и я не лучше буду. Уже задолбал, наверное, мужика одним и тем же вопросом.
Вот только, по другому, я не могу. Гложет душу непонятная тревога. Смрадным червем гложет. И вроде сделали всё по уму, и целую армию для поимки небольшого отряда задействовали, а меня всё равно не отпускает. Вот так бы и кинулся в лесную чащу, чтобы всё своими глазами рассмотреть.
К уничтожению отряда Лисовского я подошёл со всей серьёзностью. Понимал, что другого такого шанса просто не будет. Дерзкий рейд литвина с обходом Москвы с севера был рассчитан на то, что такого он него никто не ожидал. Поэтому всё и получилось у Лисовского в тот раз. Даже ни разу в бой не вступив, до Тушинского лагеря добрался. Но теперь то я о примерном маршруте движения его отряда знаю. Вот и подготовился к торжественной встречи «дорогого гостя» заранее. Нашёл опытного охотника, знающего окрестные леса как свои пять пальцев, выставил вдоль предполагаемого маршрута литвина стрельцов с копейщиками, перекрыл засеками все тропки, указанные Филимоном, пустил вслед дворянские тысячи, выдавливая полковника к нужной мне полянке, затерявшейся где-то между Троице-Сергиевой лаврой и Переяславлем Залесским. Ещё и Подопригору проконтролировать, чтобы вражеский отряд куда-нибудь в сторону не свернул, послал.
Понятно, что я сейчас из пушки в упор по зайчишке выстрелить пытаюсь. У Лисовского, по моим сведениям, после разгрома Куракиным под Коломной и тысячи воинов не наберётся, а я на него всей своей армией навалился. Ну, и пусть. Лучше перестраховаться, чем эту мразоту упустить. Слишком большой кровью это в будущем может обернуться.
— Хорошо, — кивнул я охотнику, загоняя в угол свою тревогу. — Попадут воры в ловушку, вознагражу. Ступай покуда, Филька, — проводив взглядом мужика, возвращаюсь в шатёр, внимательно разглядываю мрачного Никифора. — Ты чего такой смурной, Никишка? Слова лишнего от тебя с самого Ярославля не услышал. Ты, часом, не заболел?
— Здоров я, государь.
— Вижу, что здоров да только рожа кислая, — отмахнулся я, усаживаясь в походное кресло. — Давай, говори уже, что душу гложет. Говори, кому сказано! — добавил я в голос внушительности, заметив как набычился было глава моей охраны. — Тебе сам царь, приказывает.
— Семён.
— Что, Семён?
— Семён, — промямлил было Никифор и неожиданно зачастил, давясь словами: — Я ведь на тебя молюсь, Фёдор Борисович. Так облагодетельствовал, что и сказать нельзя. Видано ли, Никишка Семёнов в рынды вышел! Дома прознали, так вся округа гудит. Батюшка, что твой боярин, важный ходит, матушка светится вся, Иван Никитич сестру мою, Глашку, за своего сына сватать приехал. Любят они давно друг друга, — пояснил он мне, — да Иван Никитич раньше против был. Кому бесприданница нужна? А тут, как слух обо мне прошёл, сам к батюшке приехал.
— Пока всё хорошо, — усмехнувшись, констатировал я. — Давай теперь о плохом.
— Так не заслужил я всего этого, государь! — с надрывом простонал Никифор. — Вон, Семён, дважды тебя собой заслонил. Живота своего не пожалел. А я ведь тоже рядом был. И оба раза не успел. Да что там не успел, — в отчаянии махнул он рукой. — Того лучника я даже не разглядел!
— Так, тут всё понятно, — протянул я, радуясь, что разговор проходит практически без свидетелей. Четверо рынд, вошедшие в шатёр вслед за мной и Никифором, старательно пялились на стены, прикинувшись ветошью. — Запомни, Никифор. О Семёне я никогда не забуду. Преданный мне человек был. А я даже род его возвысить не могу. Нет там никого! Но и вы все в моей охране не спроста состоите, — ветошь по бокам навострила уши. Пускай слушают. Для них и говорится. — Потому как люди вы мне преданные. И я теперь уверен, что в следующий раз ты и на боярские хоромы внимание обратишь. Так что и дальше мне верно служи, то платой за мои благодеяния и будет. И, кстати, — решил я ещё больше привязать к себе начальника охраны. Он на страже моей жизни стоит, так что лишним не будет. — На свадьбу сестры позвать не забудь.
Отряд Лисовского появился ближе к вечеру. Я, к тому времени, уже извёлся весь! Всё же второй день уже жду! Вражеский дозор одним махом проскочил злополучную поляну, углубился дальше в лес, осматривая местность.
— Государь, — ворвался в шатёр Подопригора, нервно сжимая рукоять эфеса. — Тут они.
Вот же неугомонный! Всё же мстительный у Якима характер. Так и