— Лучше чем было, но хуже чем в наш «медовый месяц». Но люблю тебя также как тогда и даже больше, хотя это и кажется невозможным.
Он сграбастал жену в объятия и усадил к себе на колени — Аделина покраснела, будто девчонка, вот только отстраняться не стала, наоборот, прильнула, сама сцепила объятия на его шее. И через какое-то время, удивленно на него посмотрела, ахнув:
— Да, до старости тебе далеко, муж мой. Я уже чувствую, что меня ожидает сегодня волшебная ночь.
Оба прыснули смехом — жена тут же поцеловала его, но не мимоходом, а по-настоящему крепко, причем, явно не желая отрываться от этого занятия. И с видимым сожалением встала, с улыбкой сказав:
— Можешь покурить сигару, даже канью принять — ты в отличной форме. А вечером никакой работы — мы с тобой отдыхать будем, как в первые наши денечки. Вернее, ноченьки…
Засмеялись оба, причем супруга выглядела настолько обольстительно, что он даже задохнулся. Но она продолжала его ревновать, что странно — все же у них пятеро детей, единственную дочь родила двенадцать лет назад, они ее ждали долго. Зато теперь это юное чудо вила с папеньки веревки, зато строгую матушку почитала, и тоже хотела стать врачом.
— Я пошла в университет, у меня там лекции, затем в военную академию. Но вернусь скоро, нигде не задержусь — и буду скучать. А ты накапливай силы, они тебе потребуются — до капельки истратишь.
Она обдала его таким жарким взглядом, обещающим райское блаженство, что он сам сконфузился. Аделина поцеловала супруга и отправилась по делам — всю жизнь была поглощена медициной, но при этом постоянно помогала мужу во всех делах и начинаниях, и порой давала дельные советы даже своему отцу — маршал ценил свою дочь.
А вот все четверо сыновей Алехандро стали военными, причем первенец моряком, двойняшки подались в морскую пехоту, зато младший служит при Хунте, в контрразведке, при шурине, что уже генерал и глава «почтенного учреждения». Вообще, Лопес при жизни озаботился тем, чтобы везде пристроить родичей, или выдать замуж дочерей, племянниц и внучек за влиятельных в своих странах людей — такое в здешних краях сплошь и рядом. Но с одной разницей, весьма существенной и страшной — порядки внутри как в мафии, или скорее масонской ложе — все клялись в верности идеям «Боливарианского союза» и отказывались от стяжательства в жизни, включая зятьев. И клятву пока сдержали, никто не обзавелся капиталом и владениями. Впрочем, олигархов в странах почти не осталось, извели, как и латифундистов после введения «земельного максимума». Да, случались мятежи, устраивались покушения, которые готовили банкиры, вот только Лопесу откровенно везло, зато потом он неоднократно пользовался террором в своих ответных действиях, чем запугал богатеев основательно. Они осознали, что есть какая-то мерка, выше которой «расти» нельзя, неизбежная смерть. Да и у самого Алехандро не раз возникало ощущение, что диктатор иной раз сам на себя устраивал покушения инсценировки, но это было не так, к таким вещам дон Франциско не прибегал, и если кого-то наказывал, то за конкретные вещи, причем страшно, с конфискацией всего имущества. И добился своего — вначале в Аргентине и Уругвае осознали, что возврата к прошлому нет, потом в Боливии, и как ни странно в Чили. Теперь присоединились Перу и Эквадор — парагвайские порядки распространились на все эти страны.
Да, власть имущим, особенно связанным с иностранным капиталом, они категорически не нравились. Вот только шли на их распространение под страхом неизбежной революции, боясь собственных сограждан. Этим и пользовался Лопес, снимая с «шахматной доски» мешавшие «фигуры» одну за другой. Теперь ему прибегать к постоянной жесткости не приходится, маршал навел жуткого страха на компрадорскую буржуазию. Зато сам Алехандро стал «жупелом» для «великих держав», после того, как они с Такером перетопили испанский флот в войне за «дерьмо». И позже выпроводили британскую крейсерскую эскадру, что решила устроить чилийцам демонстрацию — за месторождения селитры «туманный Альбион» уцепился мертвой хваткой. Но свои «когти» пришлось все-таки разжать «английскому льву». Выставили нахальных бриттов, пусть не пинком, но настойчиво, с соблюдением «политеса». Это одной стране они могли диктовать свои кабальные условия, но не целой же коалиции, причем во главе с промышленно развитым Парагваем, что всячески притормаживал индустриализацию в других странах сложившегося «альянса», пользуясь тем, что они задолжали по кредитам. И правильно делал — народ стал косо посматривать на правителей, благо посетить Парагвай мог каждый, и посмотреть на устройство страны, где нет олигархов и латифундистов, зато есть коммуны, и немыслимые ни в одной стране социальные гарантии, где все люди имеют доступное среднее, и даже высшее образование. И абсолютно нет бедняков, как и карикатурных образов «буржуев» — выпячивать богатство считается не просто плохим тоном, а поводом к его конфискации — скромнее надо жить, господа, скромнее. Тут нет бьющейся в глаза нищеты и грязи, и любой гражданин «Боливарианского союза» может получить бесплатное образование. Они с Лопесом потому и сделали ставку на молодежь, которая по своему духу ищет новое и не терпит лжи и несправедливости. И сейчас в Парагвае студентов больше, чем во всех странах Латинской Америке вместе взятых. А это как раз те, кто воспринимает идеи всем сердцем и возвращается после учебы на родину принести пользу своему народу — идеи подвижничества никогда не были чужды латиноамериканцам. И недаром всегда Парагвай называли «сердцем» Южной Америки — он и сейчас разгоняет «кровь» по всем уголкам континента.
И это