Сейчас отловом, уничтожением и сбором ингредиентов в зоне ответственности Вяземских занимался Корпус Имперских Хранителей. Элитные охотники на аномальных тварей, которые были направлены сюда лично императором. Вся добыча с нашего участка охотничьих угодий шла в казну империи. И я даже представить не могу, сколько денег было потеряно за эти десять лет.
Но этих денег нам всё равно не видать, как и помощи хранителей. Как только наследник Вяземских вступит на родовую землю, они её покинут. В империи есть и другие места, где необходимо присутствие хранителей. И это очень хорошо. Мне необходимы ресурсы, чтобы пробудить источник, делиться которыми с другими совершенно не входит в мои планы. И не только мне. Необходимо также и брата с сёстрами приводить в порядок.
Уже в поместье соберу добротный артефакт, который будет помогать им утрамбовывать стихийную энергию по моей схеме. Василису я сразу начну учить искусству создания артефактов, а вот младшим сперва придётся доучиться. Окончить школу, а уже потом и они станут часть родового дела.
Но сперва необходимо понять, как вообще обстоят дела в поместье и насколько хорошо там всё сохранилось. И сохранилось ли вообще что-нибудь. Десять лет немаленький срок, без надлежащего обслуживания даже самые лучшие артефакты могут стать опасными для окружающих.
После гибели всех старших Вяземских и нашей передачи Троицким в поместье осталось всего три человека. И, честно говоря, я не знаю кто это. Так и не смог выяснить даже по каналам ночной столицы.
С того момента, как поместье осталось без хозяев, оно превратилось в неприступную крепость, попасть в которую очень трудно, если в вас не течёт кровь Вяземских или нет специального разрешения на проход. У тех, кто остался в поместье, такое разрешение было, вот только они сами не покидали его. По крайней мере, в ближайших населённых пунктах никто точно не мог сказать, что видел слуг Вяземских.
Но десять лет в полной изоляции прожить невозможно. Банально необходимо покупать какие-то базовые вещи, продукты и средства гигиены, которые просто невозможно достать в охотничьих угодьях.
— Илья Денисович, есть предположения, кто мог остаться в поместье? Единственная информация, которую удалось достать, что это три человека. Даже пола их не знаю. — обратился я к Воеводе, когда мы подъехали к Вязьме.
Были видны городские огни, но слишком уж мало для тридцати тысячного населения. Похоже, что после исчезновения источника заработка жители разбежались по соседним городам в поисках лучшей жизни и винить их в этом нельзя. Остались лишь те, кто не зависел от Вяземских. Ну или самые упёртые. Всегда уважал таких людей. И буду рад вновь дать им работу и надежду на лучшую жизнь.
— Да все могли, ваша светлость. Десять лет назад в поместье работали почти три десятка слуг, и всё они были переданы вашему роду до мозга костей. Я с парнями уехал за месяц до тех ужасных событий и не могу сказать, кого ваш батюшка попросил остаться для пригляда за поместьем. Это должны быть люди, которые хоть немного смыслят в артефактах, чтобы следить за их работой. Следить за родовым источником и за тем, чтобы изменённое зверьё не просачивалось в большой мир через границу поместья.
— Выходит, что отец должен точно оставить кого-то из наших охотников. А ещё как минимум одного из старших слуг, только их обучали обращаться с артефактами, тем более с родовым источником. Получается, что это либо — Прохор, либо Елизавета Павловна. Кондрат был очень стар уже десять лет назад. А больше я никого и не припомню из старших слуг.
Воевода задумчиво почесал бороду, глядя в окно на редкие огни Вязьмы.
— Кухарка тоже, должно быть, далеко за шестьдесят. Да и Кондрат к тому моменту уже внуками обзавёлся. А вот про охотников это в точку. Обязательно должен хоть один остаться. Хранители не имеют права заходить на территорию поместья.
— Да и не выйдет у них. Защитные артефакты не пустят. — согласился я.
— Тогда из охотников, скорее всего, Карасёв Олег остался. Он и относительно молод тогда был и справлялся получше многих ветеранов. А уж угодья в зоне ответственности Вяземских знал, как свои три пальца. — дружинник широко улыбнулся, видимо, вспомнив, какую-то старую шутку, которая мне пока непонятна.
Попытался вспомнить Олега Карасёва и не смог. Как и большинство слуг Вяземских. Кроме тех, кого назвал. Видимо, только эти люди общались со мной довольно часто. Да и отец старался детей держать в столице. Не подвергать нас воздействию стихий до момента, пока не пробудится источник.
— А как ты думаешь, могли они там прожить десять лет, вообще не выходя за территорию поместья? Если только в угодья, за дичью, травами и так далее?
— Легко. — даже не думая ответил Илья Денисович. — Ваш батюшка был очень предусмотрительным и рачительным хозяином. Постоянно делал запасы. Даже предположить не возьмусь, сколько их было сделано. Но машины с продовольствием и предметами первой необходимости приезжали из столицы с завидной регулярностью. Мало кто знает, но под поместьем расположена не только сокровищница Вяземских, но и обширные складские помещения.
А об этом даже я не знал. Очень интересно. Выходит, что князь Вяземский всегда готовился к тому, чтобы жить в поместье, словно в неприступной крепости. Он к чему-то готовился, только понять бы к чему именно.
Асфальт резко закончился, и машина затряслась по грунтовой дороге.
— Придётся немного потерпеть, ваше сиятельство. — заговорил водитель. — Понятие не имею, что произошло, но нормальная дорога исчезла. Совсем никто не смотрит за местными делами. Непорядок.
— Некому было смотреть. Но теперь всё сильно изменится. Проложим новую дорогу и со временем всё в порядок приведём. Вяземские вернулись в свои владения.
— Приятно это слышать, Алексей Михайлович, — радостно воскликнул дружинник, а затем резко ударил по тормозам.
Бойцы успели среагировать и ухватиться за что-нибудь, а вот девчонок мне пришлось ловить. Вернее, только Ольгу, Василису поймал Воевода, который ещё и Виктора успел усадить на место и не дать Кроту вылететь через лобовое стекло.
— Вы нарушили границу Смоленских охотничьих угодий. — раздался голос, слегка искажённый громкоговорителем. — Выходите из машины и не делайте резких движений. В случае неповиновения открываю огонь на поражение.