Глава 20: Выбор, который изменит всё
Альберт Харистов сидел в заброшенном сторожевом посту у старого водохранилища, прижимая к уху крошечный приемник. Слушал отчет Доброва, его предупреждение, его последние слова перед тем, как связь прервалась.
Проект «Феникс». Строгов знает. Елена. Безопасный квадрат С4.
Что это значило? Он знал о проекте «Феникс» — первоначальной военной разработке, которую Саян переориентировал на медицинские цели. Знал, что Строгов был как-то связан с этим проектом. Но что такое «безопасный квадрат С4»? И при чем тут Елена?
Он достал карту подземных уровней Фармзавода, которую они с Саяном составили при планировании клиники. Завод был разделен на условные сектора для упрощения навигации. И сектор С4 был…
Изоляционная камера, понял Альберт. Максимально защищенное помещение с автономной системой жизнеобеспечения. Мы планировали использовать ее для пациентов с особо заразными заболеваниями или непредсказуемыми реакциями на нанокровь.
Елена и пациенты могли быть там. В относительной безопасности, защищенные от ГКМБ специальными протоколами безопасности, которые они с Саяном установили именно на случай подобного вторжения.
А если там еще и образцы нанокрови…
Альберт понимал, что времени мало. Добров, скорее всего, уже подвергается допросу. ГКМБ будет пытаться выяснить местонахождение «беглого доктора». А если они узнают о пациентах в изоляционной камере…
Он активировал коммуникатор, пытаясь связаться с Хазиным. На пятый сигнал журналист ответил:
— Харистов? Ты в безопасности?
— Относительно, — коротко ответил Альберт. — Но не в этом дело. Мне нужна информация о рейде на Фармзавод. Что происходит внутри? Есть ли сведения о пациентах?
— ГКМБ полностью блокировала информационные каналы, — голос Хазина звучал напряженно. — Но мои люди засекли эвакуацию медицинского транспорта примерно за час до начала рейда. Возможно, часть пациентов успели вывезти.
— Куда направлялся транспорт?
— На восток. В сторону старых правительственных бункеров. Но дальше след теряется.
Альберт задумался. Елена знала о запасных маршрутах эвакуации. Если она успела организовать вывоз пациентов…
— Дмитрий, мне нужно попасть на Фармзавод, — решительно сказал он. — Через основной периметр не пройти, но должен быть другой путь. Подземный, или…
— Ты с ума сошел? — возмутился Хазин. — Там полная блокада! Три кордона, элитные подразделения. Даже с твоими… улучшенными способностями ты не прорвешься.
— Я должен попытаться, — твердо сказал Альберт. — Там Саян, Маргарита… и возможно, Елена с пациентами в изоляционной камере. Если ГКМБ их обнаружит…
Хазин долго молчал, явно борясь с нежеланием подвергать друга смертельному риску.
— Есть один путь, — наконец неохотно сказал он. — Старая система вентиляции. Она была модернизирована в 80-х для защиты от химических атак. Имеет независимые шахты, выходящие за пределы периметра завода.
— Где ближайший вход?
— Северо-западный склон, в полукилометре от основного ограждения. Выглядит как обычный канализационный люк, но на самом деле ведет в вентиляционную систему.
— Сможешь обеспечить отвлекающий маневр? — спросил Альберт. — Что-то, что привлечет внимание периметра в другую сторону?
— Возможно, — Хазин звучал задумчиво. — У меня есть контакты среди протестующих. Они уже собираются у Центрального госпиталя, требуя возобновления поставок лекарств. Если направить их к заводу… или устроить небольшую диверсию в южном секторе…
— Просто отвлечение, — уточнил Альберт. — Никаких жертв. Эти люди и так страдают от системы.
— Понял, — согласился Хазин. — Дай мне час на подготовку. Как только увидишь активность у южных ворот, действуй.
— Спасибо, Дмитрий, — искренне сказал Альберт. — И если я не выберусь…
— Даже не начинай, — оборвал его Хазин. — Я не передам никаких прощальных слов. Потому что ты выберешься. Со всеми.
Связь прервалась. Альберт посмотрел на карту завода и окрестностей, мысленно прокладывая маршрут к вентиляционной шахте. Риск был огромным, но альтернатива — бросить друзей и пациентов на произвол ГКМБ — была неприемлема.
Он собрал минимум необходимого снаряжения, проверил, надежно ли скрыт последний образец нанокрови, который он всегда носил с собой, и выдвинулся в направлении Фармзавода.
Ночь обволакивала его, как союзник, а улучшенные чувства позволяли видеть путь так ясно, словно он держал в руках карту с подсветкой. В его «двойном сердце» — полуорганическом, полумеханическом чуде современной науки — билась решимость спасти тех, кто верил в его миссию. В его идею о медицине, доступной каждому. О технологии, которая не разделяет людей, а спасает их.
И внутренний голос, странно похожий на голос Елены, шептал, что это больше, чем миссия. Это его выбор — выбор стороны в конфликте, который определит будущее не только нанокрови, но и всей медицины. Возможно, всего человечества.
Через час, как и обещал Хазин, у южных ворот Фармзавода начались беспорядки. Толпа разгневанных горожан — сначала несколько десятков, затем сотни — собралась, требуя правды о «преступлениях ГКМБ против медицины». Плакаты, громкоговорители, скандирование лозунгов — всё это создавало достаточно шума, чтобы привлечь внимание большей части охраны.
Альберт, наблюдавший издалека, дождался, когда второе кольцо оцепления ослабнет, и стремительно, используя каждый клочок тени, проскользнул к указанному Хазиным люку. Крышка была тяжелой, но его улучшенная физиология справилась с ней без особого труда.
Внутри вентиляционной шахты было темно и тесно. Пыль десятилетий покрывала металлические стенки, а воздух был затхлым, с легким запахом химических реагентов — остатков советской эпохи. Но шахта была проходима, и она вела прямо к подземным уровням завода.
Альберт двигался быстро, ориентируясь по памяти и по редким техническим маркировкам на стенах. Его усиленный слух улавливал отдаленные звуки — голоса, шаги, гудение оборудования. Звуки вторжения ГКМБ в то, что должно было стать храмом новой медицины.
Через разветвленную систему туннелей он наконец добрался до вентиляционной решетки, выходящей в один из технических коридоров подземного комплекса. Осторожно выглянув, он увидел двух агентов ГКМБ, патрулирующих коридор. Они двигались лениво, уверенные, что периметр надежно защищен.
Дождавшись, когда патруль отойдет достаточно далеко, Альберт тихо вышел из шахты и, прижимаясь к стенам, начал продвигаться в сторону сектора С4. Его улучшенные чувства позволяли заранее определять приближение людей, а знание планировки комплекса давало преимущество перед захватчиками.
Добравшись до перекрестка коридоров, Альберт замер, услышав знакомые голоса. В небольшой комнате, двери которой были оставлены приоткрытыми, он увидел Саяна. Ученый сидел за столом, обхватив голову руками, а напротив него стоял…
Строгов. Глава ГКМБ лично допрашивал Саяна, и его голос звучал странно… почти дружески.
— Ты же понимаешь, Саян, мы были коллегами, — говорил Строгов. — У нас общие цели. Мы оба хотим использовать нанокровь для блага людей.
— Блага избранных людей, — тихо, но твердо ответил Саян. — Я видел протоколы проекта «Феникс». Видел списки «приоритетных реципиентов». Ни одного обычного гражданина. Только высшие чиновники, военные, олигархи.
— Это первый этап, — Строгов развел руками. — Отработка технологии на контролируемой группе. Потом, когда все риски