Я бегом бросился к подъездной аллее. Свернул за пышный кустарник и нос к носу столкнулся со своей пропажей, едва не сбив ее с ног. Успел обхватить Олю руками за талию и прижать к себе. Облегченный выдох сорвался с губ. Жива!
Взял ее за плечи и на вытянутых руках рассмотрел со всех сторон. Вроде невредима. Насквозь мокрая, грязная и запыхавшаяся. Где она болталась? Облегчение схлынуло, уступая место злости.
– Ты где была? – рявкнул я.
– Гуляла, – огрызнулась она.
– Нашла время, – пробурчал я. – Пошли, нам пора делать отсюда ноги.
– Что случилось? – недоуменно спросила она.
– Сюда приходил наш жрец. Отец знает, что ты мертвая душа, – торопливо пояснил я.
– Куда мы? – ответила она.
Умничка. Быстро соображает. Понимает, что за человек мой отец и что за обман суда ей придется несладко.
– Домой, –сказал я и схватил ее за руку.
Мы бегом направились к скотному двору. Проскочили едва заметной тропинкой к строению с запасами сена и остановились под широкой крышей.
– Жди здесь. Принесу твою сумку, переоденешься, пока я готовлю криля.
Управились мы быстро. Жрецы уже поведали людям об освобождении Кималана, и теперь кругом царила суматоха. Может, кто и видел, как мы покидаем дом, но останавливать не стали. Отцу не до нас: освобождение духа принесет немало проблем. Мы беспрепятственно сели в двойное седло, закрепленное на криле, и, укрывшись сверху защитной накидкой, отправились в путь. Домой! Наконец-то!
Я решил возвращаться другой дорогой. Есть более короткий путь, без гор, сразу к барьеру. Там, где я в первый раз вошел в забытые земли. Четыре дня пути. Мы быстро миновали город и весь день провели в седле.
Дождь не прекращался. Холод и сырость пробирались сквозь накидку, но я радовался. Вода смоет наши следы, и если отец станет нас преследовать, то ему будет непросто. К вечеру погода не прояснилась. Мы забрались поглубже в лесную полосу и устроились там на ночлег. Даже мне, привыкшему к верховой езде, было тяжело. Ольга же выглядела совсем разбитой.
Помог ей спуститься с криля и крепко прижал к себе. С ней творится что-то неладное. Несмотря на все мои попытки поговорить, она за всю дорогу не проронила и слова. Девушка выглядела подавленной. Чуть крепче сжал объятья, и она зарылась лицом на моей груди. У меня защемило сердце. Ей очень плохо. Но почему? Оля, что же ты скрываешь?
Довел ее до раскидистого дерева и велел ждать. Позаботился об усталой животине и натянул нашу накидку на ветви. Хоть какая-то защита от неугомонного дождя. С трудом развел костер. Мокрые ветки дымили и никак не хотели вспыхивать. После нескольких попыток пламя нехотя занялось. Спустя полчаса мы все же выпили горячий отвар из трав и перекусили хлебом.
Девушка неподвижно сидела у огня, протянув к нему ладони. Ее лицо осунулось, она выглядела уставшей.
– Оля, – тихо позвал я ее.
Она медленно повернулась ко мне и посмотрела потухшим взглядом… как человек, испытывающий глубокое горе. Внутри меня снова защемила тревога. Подсел ближе и приобнял ее за плечи. Она не сопротивлялась, ее тело начало понемногу расслабляться. Незаметно заглянул ей в лицо и нахмурился. Она сильно изменилась. Но в чем именно, я никак не мог понять.
– Что-то случилось? – тихо спросил я.
Не отрывая печального взгляда от язычков пламени, она едва заметно кивнула.
– Расскажешь? – тщательно скрывая беспокойство, предложил я.
Ее молчание далось тяжело. Хотелось узнать и о причинах ее поступка с Маолом, и о том, где она была утром. Мои злость и раздражение за день пути уже немного притихли. Сейчас в душе царила тревога, и Ольга не спешила ее разогнать.
– Не хочешь говорить? – попытался я настоять.
Снова кивок.
– Хорошо, – смирившись, согласился я. – Расскажешь позже. Тебе сейчас что-то нужно?
Оля помотала головой. Я покрепче ее обнял и, не удержавшись, поцеловал ее мокрые волосы. Мы долго сидели у костра, пытаясь согреться. Мне не хотелось выпускать ее из своих объятий. Не знаю, что нас с ней ждет, но одно я знаю точно: так просто я ее не отпущу.
Оля задремала, уютно устроившись на моем плече, а я не спал. Нежно поглаживая ее руку, я размышлял о том, что теперь будет с забытыми землями. Если барьер падет, то желающих захватить лакомые территории появится немало. Следует поскорее вернуться и созвать совет кадизов. Нам нужно организовать защиту.
***
Проснулся еще до рассвета. Дождь наконец прекратился, и стало теплее. От костра остались лишь потухшие угли. Аккуратно положил Олю на землю, подсунув ей под голову сумку. Стянул с себя куртку и укрыл девушку. Пусть еще немного поспит.
Когда пришел с дровами, Оля уже проснулась. Попытался завести с ней разговор, но она отвечала коротко и безлико. Хотелось вернуть нашу способность считывать друг друга. В ее голове творится что-то неладное, а я никак не могу это узнать. С трудом сдержался, чтобы хорошенько не встряхнуть девушку и не заставить ее говорить. Успею. У нас еще три дня пути.
Но мои надежды разговорить Ольгу провалились. К четвертому дню мое терпение уже было на исходе. Тревога съедала изнутри и требовала получить ответы. Сегодня вечером мне придется заставить Олю говорить. Наш путь почти закончен. Еще пара часов – и мы достигнем барьера.
Впереди простиралось широкое поле, конец которого терялся на холме. После него начинаются забытые земли. Пришпорил криля. Желание оказаться по ту сторону росло с каждой секундой. Чем ближе мы подъезжали, тем сильнее я хмурился. Что-то не так. Мы застыли на вершине холма. Я пораженно рассматривал водную гладь.
Куда делась земля? Здесь раньше была степь и барьер. Что произошло? Я подъехал ближе, с удивлением оглядывая отвесный берег, который омывали бурлящие волны моря. Как такое могло случиться? Здесь никогда не было воды. До края материка еще очень далеко. Спрыгнул на землю и зашагал по берегу, вглядываясь в даль.
– Что-то не так? – с тревогой спросила Оля.
Вздрогнул. Что ей ответить? Сказать, что теперь забытых земель нет? Неужели их затопило? А как же все люди, что там проживали? А мой дакриш? Видимо,