Я обернулся через плечо, и вдруг заметил позади, в аккурат возле столба, на котором всё ещё висело пронзённое саблей тело Рейкара, огромный тёмный силуэт.
Тварь была, пожалуй, метра три ростом, и это, не считая клубка тьмы в нижней части его человекообразного торса — того, что я сначала принял за осьминожьи щупальца. Но это оказалось и вовсе что-то бесформенное и, похоже, даже бесплотное. Он напоминал этакий живой смерч — вокруг него крутился невидимый водоворот силы, вздымающий и разбрасывающий в стороны песок, листья, мелкий мусор. Сам эфирид в центре этого маленького урагана был похож на джинна, только без тюрбана и очень уж жуткого на вид. Глаза твари полыхали таким ярким фиолетовым огнём, что это было заметно даже за полсотни метров. И то рычанье, которое он издал, тоже раскатилось по всему берегу. В груди у меня что-то сжалось, по телу пробежала неконтролируемая дрожь. Тварь ужасала, и страх этот был какой-то иррациональный, будто навязываемый извне.
Божечки-кошечки!
Внезапно оказалось, что у меня всё же остался кое-какой неучтённый запас сил. Я рванул к бухте, словно меня подстегнули кнутом. Кажется, даже орал на бегу что-то нечленораздельное.
На корабле, кажется, тоже заметили появление чудовища. Уцелевшая оружейная башня и так была развёрнута в сторону берега, и тут её стволы, чуть наклонившись, изрыгнули первую порцию огня.
Лупили из чего-то крупнокалиберного и довольно скорострельного. Не пулемёт, конечно, но пару выстрелов в секунду выдаёт. А вот к точности у меня сразу возникли вопросы — первая очередь, взбивая фонтаны песка, легла прямо у меня на пути, в паре метров. Я, зажмурившись, по инерции проскочил дальше, перепрыгивая через развороченные снарядами воронки. Выругался, отплёвываясь от песка.
Да они меня, похоже, просто не видят! Бегу я без фонаря, и в предрассветных сумерках рассмотреть меня не так просто.
Удалось ли пиратам ранить или хотя бы отпугнуть эфирида — непонятно. На бегу я оглянулся лишь разок, но позади меня разверзлась такая мешанина из взрывов, вихрей и вспышек эфира, что различить в ней что-то конкретное было нереально.
Я рванул вперёд, и подгоняло меня не только чудище за спиной. Сквозь грохот стрельбы пробивался шум работающих винтов. Корабль был уже развернут носом в открытое море и начал довольно шустро отдаляться от причала.
Бревенчатый пирс, выдающийся в море, стал для меня в прямом смысле финишной прямой. Когда я выскочил на него, под пятна света от фонарей, оружейная башня корабля вдруг смолкла. Может, и не из-за меня, конечно, а просто снаряды кончились. Но в установившейся тишине стали слышны возгласы с кормы корабля.
Я уже не чуял ног от напряжения — мышцы сводило судорогой, колени подгибались. Воздух вырывался из лёгких с сипением и свистом, и на вдохе рёбра болели так, будто их что-то распирало изнутри. Но, кое-как, шатаясь и едва не теряя равновесие, я нёсся по пирсу вдогонку кораблю. Когда бревенчатый настил закончился — просто с разбегу сиганул в воду.
Прохладная солёная толща поглотила меня с головой, и я успел здорово наглотаться прежде, чем вынырнул на поверхность. Потерял несколько мгновений, оплёвываясь и протирая залитые водой глаза.
— Мангуст, сюда! Быстрее! Быстрее!
Легко сказать! Тёмный силуэт корабля нависал надо мной — вроде бы совсем рядом, но при этом я не мог приблизиться к нему, хотя грёб изо всех сил. Тем более что мне нужно было зайти к кораблю чуть сбоку, а не прямо с кормы — слышно было, как основной гребной винт замедлился, но совсем его не останавливали. Попасть под лопасти мне совсем не улыбалось. Но и просто болтаться на воде в ожидании, что мне спустят шлюпку, тоже смысла не было. Оглянувшись в сторону острова, я успел заметить, что эфирид следует за мной по пятам — он уже тоже выскочил на пирс, а потом бросился в воду.
Ну, всё, теперь он в своей стихии! Счёт пошёл на секунды…
— Мастер Мангуст! Ловите!
Вопль младшего Чао заставил меня приостановиться и взглянуть наверх. И как раз вовремя.
По, как я понял, запрыгнул прямо на крюк лебёдки, установленной на корме, и вместе с ним ухнул вниз — трос под его весом быстро разматывался, где-то наверху жужжала не застопоренная катушка. Ещё миг — и мальчишка рухнул в воду рядом со мной, подняв тучу брызг. Я подгрёб ближе, ухватился за торчащий из воды трос, а свободной рукой нашарил неуклюже бултыхающегося спасителя.
— Ну ты чего? — спросил я, вытягивая его за шкирку из-под воды.
— Пла… вать… не умею! — жалобно пискнул он.
Трос в моей руке дернулся и потащил нас вверх.
— Ходу! Ходу! — орал наверху кто-то из пиратов. Кажется, Гремучка. Корабельный винт и правда замолотил быстрее, и одновременно с этим нас с По выдернули из воды и потащили вдоль борта наверх.
Едва надо мной показались поручни на фальшборте, я рывком перебросил через них По, а потом и сам заполз наверх. Мы рухнули на палубу рядом, тяжело дыша и отплёвываясь от воды. По и вовсе изверг и с себя целый фонтан в полведра. И когда он только успел так нахлебаться?
Чьи-то могучие руки ухватили меня за одежду, помогая подняться. Придя, наконец, в себя, я увидел Меймин Хана. Из-за его широченной спины выглядывали братья Чао, Лилу, Намира, ещё кто-то из ксилаев. Ну, хоть все в сборе.
Но вздохнуть с облегчением я не успел — по палубе прокатился испуганный вопль, подхваченный десятком глоток.
Эфирид!
Чудовище, словно огромный джинн с хвостом, состоящим из вращающейся воды и клубов тёмного дыма, взмыл над кормой, обдав всех собравшихся целым каскадом брызг. Все отпрянули от борта, я, наоборот, выдвинулся вперед, срывая с лямки посох и вставая на пути твари. Сделал это, не задумываясь. Впрочем, если задумываться в такой ситуации — быстро придёшь к выходу, что вместо драки лучше улепётывать со всех ног. Против эфирного демона у меня никаких шансов.
С другой стороны, и бежать некуда. Так лучше уж встретить смерть в бою.
Осознание того, что это уже не прежний Артар, и смерть на этот раз будет окончательной, окатило меня леденящей волной, заставляя ещё крепче сжать посох. Эфирид взлетал все выше и, кажется, увеличивался в размерах, нависая над палубой, как грозовая туча. Сквозь кожу его, похожую на слой растрескавшегося такыра, пробивалось фиолетовое пламя. Силуэт, и так-то плохо различимый в сумерках, был подёрнут дымкой живого чёрного