Это оказалось довольно болезненно — в груди у меня словно раскалённый уголёк застрял, да и всю правую руку пощипывало изнутри. Вскоре стало сложно удерживать палец прижатым к диску — тот ощутимо разогрелся, так что инстинктивно хотелось отдёрнуть руку. Но я, сцепив зубы, держался, стараясь не замечать боль и оставаться в режиме медитации. Зрение и вовсе стало туннельным, сузившись до крохотного участка плетения, на котором я сосредоточился. Поток Ци в этом месте был тоненьким, как прожилки на древесном листе, поэтому я надеялся перерезать его раньше, чем закончится запас огненной Ци.
Не знаю, как всё это выглядело обычным зрением, но в течениях Ци мой палец и правда превратился в этакий режущий инструмент с ярко светящейся огненной точкой на конце. Самым сложным было отрешиться от боли, которая с каждой секундой становилась всё острее — кажется, в месте прикосновения к диску металл уже раскалился, как сковорода.
Есть!
Похоже, смена подхода оказалась хорошей идеей. Я не стал бить в один из узлов плетения, и в итоге разрушения оказались минимальными. Эффекта домино тоже не возникло. Маленькая прореха образовалась именно в той области, на которую я воздействовал, и она не вызвала разрушения всего плетения — просто циркулирующий по нему поток Ци начал вырываться наружу, словно струя воды из перерезанного шланга. И это была свободная Ци, которую я смог поглотить. Она оказалась тяжелой и неподатливой, но небольшую порцию, похожую на каплю ртути, я сумел поймать и удержать в ядре. Надеюсь, этого хватит.
Открыв глаза, я в полутьме увидел гаснущую алую точку на поверхности раскалённого диска. Уф, ни фига себе! Невольно схватился за палец, ощупал его. Вроде совершенно целый, никакого ожога…
Перед тем, как приступить к вскрытию тайника, на всякий случай выглянул наружу. На этаже никого не было — похоже, ксилаи всерьёз восприняли мою угрозу. А может, всё-таки покинули маяк и сейчас уже вовсю бегут на юг, к бухте. Что ж, тем лучше для всех.
Стоило мне занять место рядом с хрустальным зерном — в том секторе, где истинным зрением можно было разглядеть вырывающийся из пола столб света — как полость крипты преобразилась. Я словно бы перенёсся из металлической цистерны, запрятанной между этажами маяка, в живописный полутёмный грот, подсвеченный солнечными лучами, падающими сквозь небольшие отверстия в потолке. Блики света плясали на поверхности тёмного озерца, занимающего большую часть пещеры. Сам тайник с хрустальным зерном располагался на небольшом плоском островке диаметром в несколько шагов. Идеально круглая каменная плита, разделённая на шесть секторов, небольшое полусферическое возвышение по центру.
С активацией всех пяти секторов не возникло особых проблем. Я не стал мудрствовать и просто посылал в них небольшие порции Ци соответствующей стихии. Каждый сектор отзывался заметным ударом и вибрацией — будто нажималась здоровенная каменная клавиша, а висящий в воздухе ксилайский иероглиф с обозначением стихии вспыхивал ярче. Когда тайник принял от меня образцы всех пяти стихий, полусфера в его центре начала со скрежетом проворачиваться, высвобождая сокрытое под плитой сокровище.
Хрустальное зерно плавно поднялось в воздух, задержалось немного и подплыло ко мне. Я чуть помедлил прежде, чем подставил под него ладонь. Хотелось разглядеть получше.
На самом деле, ничего особо впечатляющего. Небольшой гранёный шарик, который можно обхватить двумя пальцами. Идеально прозрачный, играющий светом на гранях, словно бриллиант. Внутри, в самом центре, как мне показалось, небольшое затемнение — будто едва различимый эмбрион внутри икринки.
Я, наконец, протянул руки и коснулся зерна. И время остановилось.
По крайней мере, я воспринял это именно так. Сердце замерло, дыхание тоже. Даже лучи света, преломляющиеся на хрустальных гранях, превратились в этакую сияющую неровную бахрому. Сколько длилось это состояние — не знаю, да и вряд ли к нему можно применить понятие «длилось». Даже сам момент, когда это закончилось, уловить было сложно. Словно бы я мигнул, и перед глазами вдруг возникла другая картинка.
В двух шагах передо мной появился ксилай, сидящий в позе лотоса. По силуэту его в первые несколько мгновений пробегали мелкие искажения, так что я решил, что это что-то вроде голограммы. Впрочем, сейчас это не имело особого значения. Само место, в котором я нахожусь — это одна большая иллюзия. Или, скорее всего пространственный карман — что-то вроде Туманного чертога, который мы с Бао раньше использовали для того, чтобы встретиться, даже находясь в сотнях километров друг от друга.
Ксилай показался мне смутно знакомым. Худощавый, мордой похож на рысь — морда пятнистая, с белым подбородком и черными кисточками на треугольных ушах. Одет он был в ксилайский наряд, напоминающий кимоно — такой чёрный и блестящий, что казался облитым какой-то маслянистой жидкостью вроде нефти. Ни оружия, ни украшений, ни даже узоров на кимоно — образ максимально простой, но в то же время заставляющий приглядываться к нему пристальнее.
— Здравствуй, Мангуст, — наконец, произнёс он после довольно долгой паузы.
Говорил по-русски, хоть и с характерным ксилайским акцентом, обусловленным строением речевого аппарата.
— Здравствуй. Кто ты?
— Правильнее было бы спросить «что я»? — с мягкой и, как мне показалось, немного грустной улыбкой произнесла голограмма. — Я — частичная эйдетическая копия человека, известного на земле, как Хаширо Окада. Можешь называть меня Гидом. Моя главная функция — помогать тем, кто решит пойти по Хрустальному пути.
— Раб лампы… — пробормотал я. — И чем ты можешь помочь?
— Отвечать на вопросы, — и снова эта улыбка. — У тебя, я думаю, их очень много.
— Это уж точно. Например, где это я?
— Физически — всё ещё рядом с тайником, в той же позе, в которой прикоснулся к зерну. Ментально же ты погружён в изменённое состояние, схожее с состоянием быстрого сна. Или с ЭТ-фазой, если ты в курсе, что это такое.
— В курсе. Эйдетический транс. Время здесь течёт так же, как обычно?
— Во много раз быстрее. Так что можем не торопиться.
— И я могу вернуться в любой момент?
— Конечно. Но я не советую пока прерывать наш контакт. Мне многое нужно сообщить тебе. Однако прежде, чем мы начнём, позволь и мне задать тебе несколько вопросов?
Я молча кивнул, собираясь с мыслями. Меня