Если сравнивать даты в документах, то Элизабет, вернее я, замужем за этим козлом чуть больше пяти лет. Дольше, чем мы с Димой, только я большую часть этого времени провела в больнице.
Есть ещё несколько пунктов сомнительного содержания. Типа все важные юридические и правовые вопросы и решения мне нужно согласовывать с ним. Это что получается? Если я захочу, к примеру, переехать, мне сперва к этому козлу на поклон сходить придётся?
Захлопываю папку и, откинувшись на спинку, закрываю глаза. Думать про Эридана не хочется, он меня бесит, так что мысли утекают к Диме.
Вот как они могли, а? Я, конечно, по-человечески могу его понять. Женился, рассчитывая на нежность, поддержку, понимание и жаркие ночи, а получил сломанную куклу, которая загремела в больницу раньше, чем кончился медовый месяц.
Его мать меня до сих пор не простила. Мол, я выскочила замуж, зная о том, что через месяц моё здоровье помашет ручкой и специально накинула поводок на его шею.
Фыркаю и отворачиваюсь к окну. Дима родом из маленького городка. Он жил у друзей на диванах до знакомства со мной. Я обеспечила ему крышу над головой, возможность найти нормальную работу, а он приглядывал за болеющей мной и, похоже, дожидался, когда я, наконец, помру.
В этом плане Эридан кажется меньшим злом. Он хотя бы в глаза сказал: уходи, мы с тобой теперь не пара. Раздражённо смотрю на бумаги. Ещё и мужика заводить нельзя. Да сдались вы мне! Пусть истинная окажется редкостной стервой и выпьет твою кровь через соломинку. Ну чисто, чтобы спесь сбить.
За окнами проплывает милый городок, одетый в позднюю осень. Я не разбираюсь в архитектуре, но он похож на тихие улочки каких-нибудь старых европейских городов из фильмов. Как и в нормальном мире, мы едем посередине улицы, а прохожие слоняются по тротуарам, болтая друг с другом и разглядывая витрины и прилавки разбитых на первых этажах магазинчиков.
Не знаю, насколько я тут застряла, но выглядит не так уж плохо. Впрочем, мне сейчас всё, что не похоже на больничную палату, кажется роскошеством.
Ладно, выживем. В крайнем случае из ума.
Едем мы достаточно долго. Я успеваю полностью успокоиться и затолкать дурацкие документы поглубже в сумку. Сейчас я не хочу с ними разбираться. Да и что я решу, сидя в карете? Слишком мало вводных данных. И полное отсутствие юридических познаний местного дурдома.
Очень хочется на ручки, но. боюсь, в моей ситуации можно только саму себя взять.
Наконец, экипаж останавливается. Кучер слезает с облучка и открывает дверцу. Я выбираюсь наружу и придирчиво оглядываю свои новые владения.
Мда.
Теперь понятно, почему Эридан так легко отписал мне эту «недвижимость». Судя по всему, мы находимся где-то на отшибе. Дома вокруг выглядят полуразрушенными, некоторые, скорее всего, необитаемы. Тот, что «мой», точно.
— Нам же сюда? — уточняю я. Кивая на двухэтажную махину с чёрными провалами разбитых окон, глядящую на пустующую улицу.
— Ну да, — он вешает на плечо мою сумку. — Не узнаёте?
Ага, то есть Элизабет это место должна знать? Ладно, подыграю.
— Просто не ожидала, что за время владения им Эриданом всё станет настолько плохо.
Когда я выбегала из дома то не чувствовала осени, а теперь она вгрызалась в мои плечи. Нужно скорее идти внутрь, но я как чувствую, что внутри будет ещё холоднее.
Дом почему-то напоминает кости некогда живого существа, которые медленно пожирают сорняки и время. Сколько лет в него никто не заходил? От тротуара к нему тянется дорожка, разбитая сорняками. Когда-то тут наверняка были красивые палисадники, но теперь это просто… мрак.
Но ничего. В любом случае это всё моё. Уже больше, чем оказаться на улице свсем без укрытия.
— Надеюсь, сюда никто не забрался, — нервно улыбаюсь я, протаптывая в пожелтевших сорняках дорожку.
— Магия всё ещё действует. Она бы не впустила сюда посторонних, — любезно поясняет кучер.
Обалдеть. Ещё и магия? Так… мне нужно присесть.
Ступеньки грустно скрипят под моими туфлями. Медленно выдохнув, я нажимаю на ручку и заглядываю внутрь. Ничего не видно, из глубины дома тянет сыростью и холодом. Надеюсь, там и правда не обжились какие-нибудь бездомные.
— Хотите осмотреть или поедем назад? — улыбается кучер.
Я недоумённо поднимаю бровь.
— Зачем?
— Ну… — он явно теряется. — Вы же видите, здесь невозможно жить. Можете, конечно, пройтись и убедиться, что это и правда так, но лучше не тратить время и просто вернуться сейчас.
— Лорд Морнел меня не пустит на порог, — вторая бровь поднимается к первой.
— Если принесёте извинения…
Из моей груди вырывается смешок.
Так вот, что всё это означает?
Мой муженёк ввалился в спальню, порычал на меня, «выгнал» в одном-единственном платье и устроил экскурсию по трущобам, чтобы я выпустила пар и приползла к нему в слезах и на коленях. Договор подсунул, чтоб я начиталась и выла от желания расцеловать его ботинки, лишь бы пустил на коврик в прихожей?
Да вы, простите, конечно, охренели, лорд Морнел.
— Будьте так добры, — натягиваю на лицо милую улыбку, — передайте Эридану, что я счастлива, раз мы, наконец, прояснили наши с ним отношения. Я желаю ему поскорее найти свою истинную, чтобы я, наконец, могла начать устраивать собственную жизнь с кем-нибудь получше.
Кучер округляет глаза, явно рассчитывал на другой разговор. Пока он пребывает в шоке, я забираю сумку, смело шагаю внутрь дома и закрываю дверь перед носом мужчины.
Даже если я делаю самую большую ошибку в своей жизни, я всё равно довольна.
Так… А что теперь?
Глава 7
Злорадная радость быстро остывает, когда я обвожу взглядом доставшийся мне дом. Когда-то он должен был быть очень красивым, с резными колоннами, поддерживающими потолок, окнами с каменными подоконниками. Сохранилась и кое-какая мебель, сейчас накрытая едва живыми простынями. Будто приведения. Зуб даю, попытаюсь снять — она осыпается пеплом… Да, почти наверняка. Значит, трогать буду, только когда метлу найду.
Поправляю лямку сумки и немного неуверенно прохожу вглубь дома. У меня возникает ощущение, что когда-то, примерно в девятьсотлохматых, это могло быть магазином… Прямо напротив огромный камин. Я уже предвкушаю, как долго и нудно я буду намывать множество украшений, обрамляющие его края и выступы, но выглядит он роскошно. Должно быть в прошлом, когда тут ещё были