— Из какого ещё будущего? Такого не бывает, чтобы по времени смертные туда-сюда скакали! — он вешает рубашку на бортик, почему-то рядом с Ирой.
И от рубашки его исходит на удивление приятный аромат, который ей не знаком.
— Ты не королева, — начинает он намыливаться. Но к роли этой привыкай, правильно. Не могла бы ты... — Алукерий протягивает ей мочалку и поворачивается спиной.
— Аа, брат тоже просит, мужчины такие не самостоятельные...
Она засматривается на его спину, рука с мочалкой повисает в воздухе.
— Я так странно себя чувствую. Паника будто за пеленой, все чувства такие тусклые... Не понимаю, мне страшно.
— Так ты в теле моей госпожи, — отвечает он будто лениво. — Возможно ещё и сделка наша с ней отчасти на тебя распространяется. Ну, демонская сила, всё такое. Чувства людские приглушаются. Три давай! — прикрикивает Алукерий.
И в этот момент дверь распахивается. И Анд в мгновении ока оказывается рядом и вышвыривает Алукерия из ванной.
А на пороге застывает служанка и молодой раб с подносом в руках.
На подносе фрукты, кубки с выпивкой и сладости.
Ира притягивает к себе ноги ещё плотнее, теперь от смущения пылает всё лицо, взгляд задерживается на каплях воды, стекающих по загорелому торсу Алукерия.
— А, — тянет она, переводя блестящие глаза на Анда, — я запуталась, чья я жена?
— Моя! — вроде не кричит, а эхо вторит его голосу и язычки свечей начинают дрожать. — Это тело принадлежит мне.
Он смотрит на неё с некоторым недоумением, такая... слабая. И... смущённая?
Алукерий же, ловко выхватив свою рубашку, стоя к ним вполоборота, искоса бросает взгляд на полыхающие щёки Ирины и ухмыляется.
— Ну не милашка ли? — мурчит он, и спешит отпрянуть от обернувшегося к нему Анда.
Ира прячет лицо в коленях.
— Боже, боже...
И вдруг поднимает взгляд:
— Вы не хотите оставить меня в покое?
— В каком смысле? — теряется Анд.
Алукерий с трудом натягивает на себя рубашку, танцующей походкой подходит к рабу и забирает с подноса один из кубков.
— Я обнажена... Не видно? — глаза всё же становятся влажными.
— Видно, — смотрит Анд на Иру и берёт её за локоть. — Вставай!
— Отвернитесь все! — глаза её сверкают льдом.
И слуги, кроме Алукерия, тут же выполняют приказ.
Анд в некой растерянности отступает.
— Вода холодная. Я решил, ты замёрзла... — он оборачивается в поисках полотенца и подаёт его ей.
Алукерий же тихо и гадливо смеётся в стороне.
— Девицу засмущал, животное!
— Я не... Хм, — Анд хмурится и всё-таки отворачивается.
— А взгляд то, взгляд госпожи, — замечает демон с одобрением.
Ира поднимается и обвязывается, на всё тело хватает не такого уж и большого полотенца, она чувствует себя так странно. Лёгкая, чистая, в одной комнате с двумя...
— Красавчиками.
Снова закрывает себе рот ладонью.
Нервы.
И не может отвести взгляд от Алукерия.
— Ну, ты всё? — смотрит на неё Анд, прослеживает её взгляд и вдруг подхватывает Иру на руки. — На демона при муже засматриваешься?!
— Но я же не должна тебе ничего... — вскрикивая, частит Ира и вдруг осознает кое-что. — А, так мы с тобой ночью и вправду...
— Конечно... — он направляется с ней в спальню, по пути плечом толкая Алукерия. — И ты должна слушать меня, забыла?
— А разве... А как же она? Какой она была? Не обидит ведь никого? У меня там родной брат.
Анд вносит её в тёмные, украшенные золотой росписью и красным шёлком, покои, и опускает Иру на кровать.
— Брат, это хорошо... Изиде нужен будет кто-нибудь, кто объяснит о вашем мире. Кто твой брат, воин, лекарь, советник?
— Ну, он не работает сейчас, — тут же прикрывается она покрывалом, — он юрист вообще. Но много чем занимался. А как с женой развёлся — в депрессию впал. Любил её очень, а дочку как... Жена у него стерва. Но... долго это всё будет вот так? О нём заботиться надо. Да и работы, и книги... — она чувствует, как истерика всё же продирается сквозь барьер демонской силы.
Анд чувствует это тоже, а потому садится рядом и прижимает Иру к своей груди.
— А ты что? — всхлипывает Ира. — Скучаешь по ней?
— Да, — выдыхает он, закрывая глаза, вдыхая всё ещё Её запах волос. — Хотя она и мой враг...
***
Таксист минут десять наблюдает за тучной, странно одетой женщиной, ногами утопающей в грязном снегу, и не может понять, почему она не идёт к машине.
А это точно его клиентка, мужчина по телефону очень хорошо её описал. Муж её, что ли? Да нет, вряд ли.
— Эй, ну чего стоишь? — не выдерживает он и открывает дверцу.
Изида пыхтит, переводит на него взгляд и срывается в его сторону, но по дороге спотыкается и падает лицом в грязный снег.
— Бараньи яйца, козлиное копыто, как это так!
Таксист подступает к ней и пару секунд оценивает свои силы, после чего решает... всё-таки не поднимать её.
— Ушиблась? Подняться сможешь?
Изида вся мокрая от пота, с сердцем, вытворяющим чёрт знает что, с почему-то выступившими на глазах слезами, пытается подняться и не может.
— Олух, что рот раззявил, давай! Подошёл ближе и помог девушке!
Он вздыхает и тянет её на себя.
— Ну ты, конечно, умудрилась... Хотя плюс в этом есть, падать не больно поди, с такой подушкой безопасности, а?
Изида хватается за него и сваливает на снег. Опирается на спину мужика всем весом, но дальше подняться не может.
— Медленно, баран, медленно, упри руки в снег и поднимайся.
Он кряхтит, но выполняет, с каждой секундой всё сильнее краснея.
— Заплатишь мне... двойную сумму, твою ж...
Глава 7. Таков путь
Поясницу ломит, голова гудит от постоянного бормотания, доносящегося с заднего сидения хриплым шёпотом: «бараньи потроха. Собачий хвост... О богиня нечестивых...»
Таксист в очередной раз закатывает глаза и на всякий случай блокирует дверцы, всё ещё находясь под впечатлением от того,