Изида рассматривает это что-то придирчивым взглядом, проводит пальцами по краям и сдерживается, чтобы не плюнуть мужчине в лицо.
— Это. Что? Я сказала меч мне дай!
— Вот, типа меч, — хмурится он. — А ты, что, думала будто мы настоящими железяками махаемся?
— У меня есть, — ухмыляется мужчина со шрамом, — но не думаю, что кому-то его доверю...
— Зачем ты вообще его притащил? — спрашивает у него светловолосый парнишка, что стоит рядом, и смотрит, как на чудака.
Тот пожимает плечами, улыбаясь.
— Это штука даже не очень-то сбалансирована, кто делал, кому копыта бараньи оторвать!
Изида, оставшись в скрипучих штанах и нижней кофте, с болтающимся шарфом с бантиками вытягивает руку с «мечом» вперёд, щурится, плюётся и выбрасывает то, на чём гордость ей не позволит драться.
— Молодца своего покажи, — переводит взгляд на мужчину, что сказал про настоящий меч. — А я тебе скажу, баран ты или нет.
Он, оскорблённый её словами и недоверием, отмахивается от паренька, который открывает рот, чтобы возразить.
— Да что она, маленькая? — и идёт за своим мечом, сделанным под заказ у мастера, которого Глеб откопал невесть где. — Ну пробуй... — скрепя сердце протягивает он Изиде своё оружие, наблюдая за ней цепким и сосредоточенным взглядом.
И все вокруг отступают.
Изида цокает:
— Ручки-то слабенькие у девчонки! Эх.
Она по очереди вытирает ладони о штаны, морщится из-за мерзкого звука, потягивается, хрустнув всем, чем только можно в этом громоздком теле и вытягивает руку с тяжёлым мечом, а затем рассекает им воздух.
— Меч, конечно, не для полководца, нет... — кривится, но уже не так, как минуту назад, — Работа грубая, но рубить головы можно, — на губах появляется лёгкая, нежная улыбка.
Она представляет рядом Анда во весь рост. Волосы его пусть разметает ветер, а взгляд будет направлен только на неё.
— Враг будет повержен, — усмехается и наступает на видимого только ей противника.
Он достаёт свой меч и начинается бой.
— Во баба даёт, — выдыхает Глеб, пожирая её взглядом. — Слушай, — глядит на того, кто первым заговорил с Изидой, — ты ж хотел это место популярнее сделать. Нашёл уже инструктора, нанял кого?
— Ты думаешь... — он не договаривает, возвращая внимание толстушке, ставшей вмиг какой-то даже гибкой и проворной с мечом в руках. И в тёмных раскосых глазах его мерцает сомнение пополам с интересом.
— А почему нет? Загрузим в интернет видео с ней, оно представь, как разлетится! — Глеб толкает его плечом и кивает в сторону паренька, который снимает Изиду на телефон. — Живая реклама. Да сюда толпы ходить будут. Это же нелепо... И, что б меня черти драли, круто как!
— Мм... — он продолжает наблюдать за толстушкой, и ухмыляется. — Эй, мамаша! А хватит тебя на пару занятий в день? Работа не нужна? По субботам и вторникам.
Изида не отвечает, разрубая Анда на мелкие кусочки.
— Фух, — ухмыляется она, оборачиваясь к мужикам, — даже легче стало. Сколько платить будешь?
— Ну, не обижу, — усмехается он. — Тысяч пятнадцать, плюс-минус, как дела пойдут. Будет больше людей на занятиях, больше и зарплата, так у нас делается.
Изида побрасывает меч и ловит в воздухе за рукоять. Это заставляет мужчин вздрогнуть, всё же, не пластик вверх подкидывает.
***
Вместе с Алукерием Ирочка лежит под тяжёлыми шкурами и тяжёло дышит, глядя в огонь.
Господи, что ж она делает-то...
Ладно, с Андом, казалось, всё словно эротический сон, а теперь-то?
Одновременно и довольная и несчастная, она приподнимается и задумчиво касается себя пульсирующими пальцами, проводит линию от хрупких плеч к ключицам и чуть ниже.
Алукерий не сводит с неё своих странных мерцающих глаз. Вокруг на полу разгораются странные символы, и такие же начинают проявляться на коже Ирочки едва заметным сиянием.
— Ну, что могу сказать, — потягивается Алукерий, — госпожу я совершенно точно ощущаю... Но обряд проведём позже. Ещё проведём... — заканчивает он как-то странно, и валит Иру на шкуру, нависая сверху. — А то ты на праздник опоздаешь. Он сегодня в честь победы Анда и вашей свадьбы.
— Что? Бал? — Ира упирается ладонями в его крепкую грудь. — Скоро?
— Уже, — он заламывает её руки, прижимая их к полу, и склоняется для поцелуя, только вот впивается ей в шею. И... начинает мурчать. Буквально, как кот, покрывая при этом шею и ключицы Иры болезненными, но жаркими поцелуями.
Но она вырывается и, прикрывшись шкурой, выбегает из его комнаты, бросая ему напоследок:
— Животное!
— Ну да, — недоумевает Алукерий и лениво растягивается на полу, — типа того...
Анд же, в которого врезается Ира, хватает её за плечи и рассматривает внимательно и жёстко, сужая глаза.
— Изменила мне, девка?!
Глава 11. Пёсель
Но разбираться с ней нет времени. Люди должны думать, что всё проходит так, как надо.
Анд отводит Иру в её покои, где её тут же перенимают в свои руки служанки.
Сам же уходит в тронный зал. Он заполнен шумом голосов, музыки, хохота и запахом браги.
Длинные столы стоят в ряд и ломятся от еды. Полуголые девицы снуют меж ними, подавая выпивку, прислуживая, следя за порядком.
У дальней стены, будто просто для фона, танцуют гибкие и миловидные танцовщицы.
Горящими свечами украшено всё вокруг. Удивительно, как до сих пор не случилось пожара. Но умаслить богиню огня стоило, чтобы та не прокляла их и не прислала к замку своих мерзких слуг.
Анд, облачённый в мягкие доспехи и мех, как того требуют его традиции, садится на трон, что некогда принадлежал Изиде. И берёт со стола кубок с вином.
В зале воцаряется тишина.
Но он обводит всех мрачным взглядом и поднимает кубок, натягивая на лицо улыбку.
— Продолжаем! Госпожа... — развязная, напускная усмешка, — стесняется. Скоро она выйдет.
Зал взрывается хохотом, и музыка играет вновь.
Смеются лишь люди Анда...
***
Должно быть ответственность за то, чтобы сказать Ирочке как себя вести на «балу» лежала на Кере, но он это весело проигнорировал и поставил перед фактом слишком поздно.
С него станется даже не сменить позу, валяясь на шкурах, глядя в огонь, решив, что сны, которые он видит в людском