Пожилая женщина с полностью серебристыми глазами присоединилась к ним. Эфирные линии на её коже образовывали сложный орнамент, который, казалось, рассказывал историю её жизни.
— Я была там, — произнесла она, глядя на Разлом. — В первые дни, когда он ещё был обычной аномалией. Я видела его трансформацию.
Она повернулась к Алексу, и её серебристые глаза словно заглянули прямо в его душу:
— Некоторые из тех, кто входит в Разлом, возвращаются — но не такими, какими были. И не всегда в то же время или место. — Она помолчала. — Но те, у кого есть эмоциональная связь с кем-то внутри, имеют лучшие шансы сохранить… себя.
— Ребёнок с золотыми глазами, — вдруг произнесла она так тихо, что Алекс едва расслышал. — Он иногда появляется на периферии Разлома. Наблюдает за нами. Словно ждёт кого-то.
Воздух вокруг Алекса начал дрожать, каждое слово старейшины отзывалось пульсацией в медальоне. Атмосфера расслаивалась, и слова становились видимыми — золотистые символы, плавающие в воздухе.
к а ж д о е с л о в о с т а р е й ш и н ы о т з ы в а е т с я в м е д а л ь о н е
в о з д у х в о к р у г н а ч и н а е т р а с с л а и в а т ь с я
с л о в а с т а н о в я т с я в и д и м ы м и — з о л о т и с т ы е с и м в о л ы, п л а в а ю щ и е в в о з д у х е
— Прежде чем ты решишь войти, — сказала Анат, заметив его реакцию, — ты должен пройти ритуал. Мы должны убедиться, что ты готов.
Она подвела его к странному водоёму в центре зала — небольшому пруду с вертикальной поверхностью воды. Вопреки законам физики, вода не проливалась, а стояла стеной, подрагивая и переливаясь в свете кристаллических ламп.
— Зеркальный Пруд, — объяснила Анат. — Он позволяет увидеть все версии себя и достичь гармонии между ними. Без этого в Разломе ты растворишься, потеряешь цельность.
Алекс приблизился к вертикальной поверхности воды. В ней отражалось не совсем его лицо — черты слегка изменились, глаза были другого цвета, шрам на щеке переместился.
— Что я должен делать? — спросил он.
— Войти, — просто ответила Анат. — Пруд покажет остальное.
Алекс сделал шаг к вертикальной поверхности. Его рука коснулась воды — и погрузилась в неё, словно в обычный водоём. Ещё один шаг — и он полностью вошёл в Зеркальный Пруд.
Внутри законы физики не имели значения. Алекс мог дышать, двигаться в любом направлении. Пространство внутри пруда казалось бесконечным — водный лабиринт из зеркал, в каждом из которых отражалась другая версия его самого.
Отражения начали двигаться самостоятельно, отделяясь от поверхностей. Вскоре Алекс оказался окружён десятками версий себя — некоторые выглядели почти как он, другие значительно отличались. Одна версия была старше, с седыми волосами и жестким, циничным взглядом. Другая — моложе, почти мальчик, с нетронутым шрамом лицом. Третья выглядела как он сейчас, но с пустыми, безразличными глазами.
Одна из версий выделялась особенно — Алекс до стирания памяти, более уверенный, с холодным аналитическим взглядом. Он подошёл ближе и проговорил голосом, от которого по спине Алекса пробежал холодок — его собственным голосом, но с металлическими нотками:
— Ты — неполная версия. Фрагмент. Осколок того, кем мы были.
Другая версия — напоминающая Алекса, но с глазами, горящими золотым огнём, как у «Очищенных», и кожей, по которой пробегали эфирные узоры, — тоже приблизилась:
— Ты упорствуешь в ограниченности. Отказываешься от эволюции. Цепляешься за прошлое.
Версии начали окружать его, каждая предъявляя свои претензии, предлагая свой путь. Некоторые кричали, другие шептали, третьи вообще не говорили, но их взгляды красноречивее любых слов выражали осуждение или разочарование.
Алекс не пытался спорить или сопротивляться. Вместо этого он активировал полное когнитивное расслоение, разделяя своё сознание на двенадцать потоков, каждый из которых был направлен на одну из версий. Вместо того чтобы отрицать их, он принял каждую как часть себя — даже те, которые казались наиболее чуждыми или опасными.
— Я принимаю всех вас, — произнёс он, и его голос разошёлся волнами по водной поверхности. — Все вы — части меня. Фрагменты одного целого.
Зеркальные двойники заколебались, некоторые отступили. «Аналитический Алекс» окинул его оценивающим взглядом:
— Это не интеграция. Это просто… принятие множественности.
— Именно, — кивнул Алекс. — Я не хочу становиться одним ценой уничтожения остальных. Я выбираю быть многим, сохраняя единство.
«Очищенный Алекс» покачал головой:
— Это не логично. Множественность неэффективна. Единство — эволюционный императив.
— Не единство, а гармония, — возразил Алекс. — Не слияние, а сосуществование.
Внезапно все двойники замерли, как будто прислушиваясь к чему-то неслышимому для Алекса. Затем они одновременно повернулись к нему и синхронно произнесли:
— Покажи нам якорь. То, что держит тебя.
Алекс без колебаний достал медальон, и тот засиял ярким светом, отражаясь в каждой водной поверхности, создавая калейдоскоп бесконечно повторяющихся образов. Двойники начали приближаться, но не агрессивно — словно любопытные дети, привлечённые ярким светом.
Когда первый из них коснулся медальона, произошло нечто удивительное — он растворился в золотистом свечении, которое впиталось в тело Алекса. Затем второй, третий… Все зеркальные двойники один за другим сливались с ним, но не исчезали — становились частями его многослойного сознания, создавая гармоничную структуру, сохраняющую и индивидуальность каждого, и целостность всех вместе.
Когда последний двойник растворился, Алекс ощутил небывалую ясность. Множественные когнитивные потоки текли свободно, обмениваясь информацией, но сохраняя автономность. Это было не простое единство, а сложное, фрактальное сознание — множественность внутри цельности, цельность, проявляющаяся через множественность.
Зеркальный Пруд вокруг него начал колебаться, и Алекс почувствовал, что его выносит обратно. Мгновение — и он снова стоял в зале, перед Анат и другими Хранителями. Вода стекала с его тела, но одежда, странным образом, оставалась сухой.
Анат смотрела на него с новым выражением — смесью уважения и удивления:
— Ты прошёл испытание иначе, чем мы ожидали. Большинство