– Никогда не встречал таких красавиц, как ты. Милых, нежных и мягких... – Мои руки не теряли времени и прошлись по самым интересным местам, прикрытым только тонкой тканью простого платья.
– Не врите, добрый господин. Уже все знают, что вы занимаетесь танцами каждый день. Я вам просто нужна для тренировки. – Она попыталась отстранится.
– А если и так. Я покажу тебе вещи, которых ещё не видел этот мир, и мы вместе взлетим на вершину блаженства. А ещё в твоих красивых ушках замечательно будут смотреться новые серёжки.
– Нам нельзя, добрый господин, если хозяйка узнает что мы танцевали – прикажет забить батогами до смерти. – Сказала не без сожаления и окончательно вырвалась. – И вообще, лучше уезжайте отсюда. Капитан, когда возвращается с похода, каждый раз вешает учителя танцев.
Секунда убежала, а я остался в раздумьях. Всё встало на свои места: и скабрезные намёки, и многозначительные взгляды, и эти мерзкие штанишки. Ну и мудак же ты, Ангус. А ещё мне предстояло знакомство с хозяйкой за ужином и неизвестно на сколько затянувшееся ожидание улетевшего на загонную охоту старшего сына. Любит этот отпрыск пострелять в рабов с летающей лодки.
За господский стол на ужин меня, конечно, не позвали. Домоправительница зашла на кухню и вызвала на смотрины.
Семья капитана Уолберга ужинала чинно рассевшись за большим лакированным столом со стульями с высокой спинкой. Место во главе пустовало – капитан был в рейде, как и по правую руку – наследник изволил охотиться. По левую руку обосновалась хозяйка, моя нанимательница, и я непроизвольно сглотнул, увидев её. Надеюсь, никто не заметил. Дальше сидели младший сын, начальник охраны и домоправительница. В углу столовой расположилась нянечка рядом с колыбелькой – дочка ещё даже не ходила. На входе замерла служанка, носившая смену блюд с кухни.
Все взгляды скрестились на мне. Я исполнил заученный поклон и, став ровно, выпятив грудь и расправив плечи, начал речь.
– Леди Уолберг, уважаемые дамы и господа, позвольте представиться: Румата Терранский. Не сочтите за бахвальство, но лучший хореограф в десяти мирах. Мастер пластики и ритмики. Знаток как всех классических бальных танцев, так и последних новинок – модернового дрыгоножества. Рад служить вам. – Я снова поклонился.
– А он миленький... – Хозяйка без стеснений меня рассматривала. – Обернись-ка. – И подкрепила свой приказ круговым движением указательного пальца.
– Как тебе орешек? – Домоправительница, и по совместительству тётя капитана, не скрывала ехидной улыбки, а я почти был готов наплевать на пожелания работодателя.
– Посмотрим, посмотрим...
– Мама, я тоже хочу новую игрушку. – Шкет лет девяти хлопнул ладонью по столу.
– Солнышко, но тебе ж папа совсем недавно привёз целый ящик...
– Я хочу такую как у тебя! И у Уильяма! Живую... – За столом раздались смешки старшего поколения.
– Тебе сначала подрасти нужно, милый.
– И ничё не надо! Я уже взрослый! Мы сегодня с дядей рабов пороли, я сам настоящим кнутом порол! Хочу игрушку, как у Уильяма!
– Хорошо, родной. Завтра что-то подберём для тебя. С тобой, Румата, мы после ужина продолжим. – Меня наградили многообещающим взглядом и рукой показали проваливать, что я с удовольствием и сделал, мельком отметив в интерфейсе открытие нового умения – "Актерская игра".
Некоторое время после ужина я вполне удачно избегал опасного внимания, прятался другими словами, и даже начал верить, что продержусь до утра. Поэтому когда рука начальника охраны опустилась мне на плечо, сердце реально пропустило несколько ударов.
– Румата, лапочка, ты тут? Иди к своей госпоже, пупсичек. – Голос, прозвучавший от входа в спальню, заставил меня ещё сильнее съёжиться.
– Хватит прятаться, иди и сделай свою работу, иначе завтра батогов всыплю, так что уползти отсюда не сможешь. – Прошипел злой голос на ухо. Меня вздёрнули на ноги и пинком отправили на освещённый участок дворика. Начальник местной охраны был мужиком серьёзным, и не верить ему причин не было.
– Я тут госпожа Уолберг, вышел насладиться красотой вашей знаменитой розы, так похожей на свою хозяйку.
– Ну ты и маленький обманщик, Руматочка. Но я тебя всё равно люблю. Иди же, наконец, ко мне... – Хозяйка не женского баса сделала шаг навстречу, и мне стало прекрасно видно одутловатое, не в меру засыпанное белилами лицо с широким жабьим ртом, заплывшие жирком маленькие глазки и все четыре подбородка. Нос уловил запах застарелого пота вперемешку с приторным ароматом духов. Запах, преследовавший меня последние два часа, от чрезмерной концентрации которого у меня к горлу сразу же поднялся комок. Руки, похожие на окорока, потянулись в мою сторону, пальцы-сардельки ухватили за шею и потянули вниз. Мне стало видно большое белое пятно на обтянувшем подмышку бархате. – Поцелуй свою розочку, негодник.
Будь ты проклят, что подсунул мне эту работу, Ангус!
– Мама, мама, я вернулся. – Раздался из глубин дома ломающийся юношеский голос. – Я пятерых подстрелил, а Гримсон только троих. Я его сделал, мама! Представляешь, а орк порвал двух загонщиков голыми руками. Мы его за это потом поджарили небесным огнём...
Пальцы-сардельки отпустили мою шею, схватили за щеку и начали дёргать из стороны в сторону.
– Сейчас я поговорю с сыночком, а потом мы с тобой продолжим, и не дай Система ты снова пропадёшь. – Она развернулась и вразвалочку посеменила к своему ребёнку, а я радостно, искренне улыбался, смотря ей вслед – вся семейка наконец-то в сборе.
С не сходящей с лица усмешкой я вышел в столовую и стал рассматривать гобелены, ожидая ещё одного человека. И он не заставил себя ждать. Ворвавшись в комнату, начальник охраны схватил меня за грудки и, брызгая слюной, заорал в лицо:
– Ты что о себе возомнил, подстилка еб...
Ну всё, я достаточно ждал. Как только он отпустил меня правой рукой и отвёл её для замаха, намереваясь дать пощёчину, я начал действовать. Схватил его левое запястье своей правой, фиксируя, одновременно накрыл левой, захватив ребро ладони и немного развернув, прижав к своей груди. Надавил, придав руке противника форму зю и сразу наклонил корпус, заставив начальника стражи упасть на колени. Где его лицо уже ждало моё колено. Кровище из разбитого носа хлынула во все стороны. С левого удар получился не таким сильным, как хотелось бы, поэтому я добавил. Бугай оказался крепким и остался в сознание, попытался даже захватить мою ногу свободной рукой. Пока он окончательно не