А вообще, стоит быть осторожнее и более обдуманно принимать знаки судьбы, с такими-то подачками. Сплёвываю кровь на снег. Жаль, что сил не хватило добить ту стерву. Думал свалюсь прям там, если продолжу бой хотя бы на пару секунд. Что ж, ничего не попишешь. Теперь она знает о моём существовании, и, возможно, не оставит попыток найти. А это значит — новые проблемы на голову.
Впрочем, не мне одному следует быть осторожным. Губы сами собой растянулись в болезненной улыбке, стоило только подумать о Ковалеве. Вот будет номер, когда эта безумная аристократка найдёт его вместо меня. Уже представляю ту неловкость, что будет между ними. Бедняга Игнат… даже врагу не пожелаешь такую поклонницу.
Отталкиваюсь от стены и бреду дальше, сторонясь фонарей. До дома далеко, и дойду ли? Большой-большой вопрос. И всё же, как бы ни были плохи мои дела. Чувствую удовлетворение. Мой первый настоящий бой в новом мире. Первое серьёзное испытание. И я выжил, пусть победа и осталась под вопросом. И плевать, что весь изранен, но духовное ядро стало сильнее. А значит — я на верном пути.
Теперь осталось только добраться до книжной лавки и хорошенько залечить раны.
А безумная Корнелия… Что ж, если мы встретимся вновь, то преподам ей парочку уроков настоящей охоты.
С этими мыслями падаю в снег меж каких-то промерзших мешков, в забытом переулке. Нужно поспать. Немного поспать…
Глава 19
Холод. Колючий, безжалостный, вгрызающийся в плоть до самых костей. Именно его я чувствовал, вырываясь из милосердной пустоты сна. Каждый вдох обжигал лёгкие, как глоток жидкого азота, каждый сантиметр кожи горел ледяным огнём.
Дерьмо. Замёрзну к чертям.
Глаза открывались с трудом — ресницы слиплись от замерзшей крови. Лежу сейчас в безлюдном проулке меж домами, занесённый снегом как бродяга, не нашедший денег на ночлежку. Идеальное завершение вечера для бывшего сильнейшего человека из другого мира, ставшего студентом-дворянчиком в этом.
Раздался женский крик. Значит не показалось. Он буквально выдернул меня из бессознательного состояния. Пронзительный, отчаянный — такие не издают без причин. Разве что тебя режут, насилуют или пытаются продать в рабство. Хотя последнее вряд ли — в этом чудном мире рабство официально не приветствуется.
Да и, какого хрена я вообще слышу? Должен был уже превратиться в симпатичный труп-сосульку. Пытаюсь пошевелиться, и в теле заиграла симфония боли — каждая рана, порез и ушиб напомнили о себе. Но что хуже — онемение конечностей говорило о начинающемся обморожении.
— Двигайся, идиот, — приказываю себе всхлипом.
Тут же вспоминаю уроки выживания в горах Тибета. Старый мастер Ли любил повторять: «Холод, хоть и медленный убийца, но с ужасным характером.» Сейчас я в полной мере ощущал истинность его слов.
Начал с плеч. Затем локти — медленно сгибаю и разгибаю их, преодолевая сопротивление замёрзших суставов. Потом запястья, пальцы… С каждым движением в замерзшее тело возвращалась боль, но вместе с ней и жизнь. Параллельно применяю дыхательную технику, что перенял у горных отшельников Уданшань. Резкий вдох через нос, задержка на четыре удара сердца, медленный выдох через рот. Энергия духовного ядра потекла по меридианам, согревая замёрзшие ткани изнутри.
Женский крик повторился, на этот раз отчётливее. Восточная сторона, метров двести-триста. С трудом поднимаюсь на ноги, чувствуя, как хрустят суставы.
— Ты только что пережил схватку с психопаткой куда более высокого ранга, которая пыталась тебя выпотрошить, Сашка, — напоминаю сам себе. — Самое умное — забыть про этот крик и ползти домой.
Но нет. Конечно же, нет. Моя дурацкая карма не позволит пройти мимо. К тому же, тот крик… В нём была такая беспомощность, что я не мог не отреагировать. Старые привычки спасать мир не умирают, даже когда ты переродился в другом теле и в другой реальности.
— Иногда я сам себя ненавижу, — бормочу себе под нос, стягивая шарф и перематывая его так, чтобы закрыть нижнюю часть лица.
Наскоро вывернул куртку наизнанку — подкладка чёрная, в отличие от светло-серого верха. Не идеальная маскировка, но в ночной темноте сойдёт. Надо бы маску какую-нибудь раздобыть. С моими-то ночными приключениями она явно не будет излишеством.
Бегу в сторону, откуда доносились крики.
Духовное ядро, пусть перегруженное после боя с Корнелией, всё ещё могло различать эфирные колебания. И впереди был по крайней мере один инициированный. Не сильный, но всё же. Можно полакомиться ещё одной порцией эфириума.
Добираюсь до места и выглядываю из-за угла.
И то, что увидел, было банально до зубовного скрежета. Двое амбалов прижали к стене девушку — молодую, с накрашенными губами и дешёвым броским нарядом. Судя по всему, одна из ночных бабочек, промышляющих своим ремеслом в неблагополучных районах. Первый амбал держал её за руки, заламывая их за спину, а второй — рыжий детина с физиономией, по которой точь копытами прошлись — отвесил ей звонкую пощёчину.
— Будешь знать, как обманывать клиентов, шлюха! — рычал рыжий, разрывая её и без того откровенное платье. — Ого, а вот и дойки показались!
— Вот это сиськи! — облизнулся его дружбан.
— Должен признать, дойки и правда хороши, — произношу громко, неспешно выйдя из-за угла.
Амбалы синхронно обернулись, выпучив глаза. Рыжий отпустил девицу и шагнул в мою сторону.
— Ты кто такой, сука? — начал он заводить шарманку, но я уже не слушал.
Нащупал обломок кирпича в разрушенном фундаменте дома. И мир вокруг замедлился — эффект, достигаемый в моменты предельной концентрации. Я видел абсолютно всё, каждую деталь, каждую снежинку, падавшую с неба, пятно на сапогах рыжего, торчащую нитку у воротника его куртки, как расширяются его зрачки, как второй амбал отпускает девушку и тянется к карману куртки, где наверняка прячется нож или кастет.
— Знаете, вечер у меня и так паршивый, — произношу, делая шаг им навстречу. — Так что обойдёмся без лишней болтовни.
Кирпич в руке превратился в продолжение тела. Резкий выпад, удар — и рыжий уже оседает на землю с раздробленной височной костью. Его приятель всё-таки успел выхватить нож.
От него исходила слабая вибрация. А