— Благодарю за оказанную милость. — Эрнет поклонился и убрал блокнот.
— Он опять издевается? — Император обратился к господину Сорвену, на что тот покачал головой. — С чего бы ему меня благодарить? Я же его наказал. Но он как будто серьёзно.
— Думаю, что лорд Хантли просто своеобразно мыслит. Что помогает ему эффективно решать проблемы и предотвращать заговоры, но сильно мешает в других делах. Например, достигать взаимопонимания с людьми.
— Что ж, это звучит разумно. Наконец, хоть что-то в этом зале звучит разумно.
— Таких людей, как лорд Хантли, хорошо иметь на своей стороне, но плохо во врагах. Прискорбно, что он сам выбирает себе противников.
— Если ты так пытаешься уговорить его помиловать, то у тебя отвратительно выходит. Я опять хочу его придушить, чтобы больше не вставал мне поперёк дороги.
— Прошу прощения, ваше величество, — повинился господин Сорвен и, видимо, сделал какой-то знак, потому что охранник подтолкнул Хантли к выходу, уводя от внимания императора.
Аудиенция завершилась, и никто даже не умер.
* * *
Первым, кого увидел Эрнет, выйдя из отделения СМБ, где ему сняли антимагический ошейник, был Стив. Друг, кажется, радовался освобождению Хантли больше него самого. Как будто подача дела о махинациях мэра Рейвенхилла в канцелярию действительно была страшнее смерти.
— Немного обидно, что ты узнал про заговор раньше меня, но я рад, что за помощь в этом деле император простил тебе приезд и устроенную шумиху.
Стив протянул руку, и Эрнет с чувством её пожал. Магия внутри ещё бурлила, после возвращения, принося с собой лёгкую эйфорию. А может, это было от осознания того, что жизнь сегодня не закончится. Впереди внезапно оказалось бесконечное количество дней. И они должны были быть очень счастливыми.
Хантли закрыл глаза и глубоко вдохнул, чувствуя, как из тела уходит последнее напряжение. Какая удача, что ничего не потеряно, кроме нескольких дней. И если действовать по плану, то скоро он избавит Амелию и весь Рейвенхилл от Гудиса Панса, и, возможно, вернёт своё положение. Если император к тому времени, конечно, остынет. И сам Хантли его ничем больше не разозлит.
— Скорее его расположил ко мне Виктор Бранс. Как он, кстати?
Если кто и знал о судьбе всех участников этого сомнительного мероприятия, то только Стив. И вопреки привычке реально смотреть на вещи, сейчас Эрнет хотел слышать исключительно хорошие новости. Впрочем, дело действительно закончилось удивительно благополучно для всех.
— Формально наказан за предательство отца, фактически награждён должностью при императоре. У Брансов изъяли какие-то дальние никому не нужные земли, так что можно сказать, их положение никак не изменилось. Только леди Бранс слегла от новостей.
— А сам Леофик?
— Без магии, без сознания, без мозгов. И разум вряд ли к нему вернётся. Ты знаешь, что всё это получилось из-за пророчества?
Эрнет поймал обеспокоенный взгляд друга и только махнул рукой, предлагая идти в сторону гостиницы. Надо было собирать вещи и уезжать из столицы. А пророчества и чужая глупость, чуть не стоившая спокойствия целой стране… Даже они не могли сейчас испортить Хантли настроения. Ничто не могло.
— Слышал, но без подробностей. Насколько я знаю, он решил, что Брансы имеют больше прав на престол. В этом его убедило какое-то предсказание?
— Много лет назад некий оракул поведал, что все представители рода Брансов будут терять магию до тех пор, пока не восстановят права на престол. Вот Леофик и решил, что сейчас самое время этим заняться. Проблема, видимо, действительно существовала, и родовая магия слабела.
— Ясно, — коротко ответил Эрнет. — Решил, что спасётся, заняв верхнюю ступеньку в иерархии. А мог бы обратиться к лекарю. С Вероникой Нэвис всё в порядке?
— Магическое истощение. Полежала в больнице, восстановилась, даже на бал уже сходила. С младшим Брансом, естественно. С дедом помирилась, но в столице оставаться не собирается. Завтра они уезжают обратно в Рейвенхилл.
Обратно в Рейвенхилл. Если бы можно было, Эрнет прямо сейчас развернулся и отправился к залу телепортаций, чтобы через несколько часов оказаться у дома Амелии. Но утром надо было явиться в СМБ и сообщить об отъезде. А до этого ещё написать такую статью с извинениями и объяснениями своего присутствия в Брейвиле, чтобы вся столица рыдала, и каждый понял, почему император не казнил нарушившего приказ опального лорда. И при этом не упоминать ни заговор, ни Гудиса Панса.
И всё равно… Очень скоро он увидит Амелию. Сердце быстро забилось, и как ни пытался Хантли уговорить себя, что отъезд ускорить никак не получится, поэтому незачем и думать, но волнение и нетерпение не унимались, а становились всё сильнее.
* * *
И стали просто непереносимыми, когда он всё-таки оказался в Рейвенхилле ближе к вечеру следующего дня. Хотелось прямо от телепорта отправиться на Книжную 32, но стоило зайти домой, оставить там бумаги и проверить корреспонденцию — убедиться, что Амелия ни в какие неприятности за время его отсутствия не попала. И хотя доводы были самыми разумными, сердце всё равно тянуло в другую сторону. Лишь мысль, что разлука увеличится не больше, чем на час, убедила сделать всё, как полагается.
К счастью, никаких новостей, на которые требовалось срочно отреагировать, не оказалось. Сомнительной представлялась только записка от Джейка, который просил найти его сразу, как «господин Хантли пересечёт порог своего дома». Но Эрнет рассудил, что это подождёт до утра. Будь что-то срочное, паренёк пошёл бы к Осборну, а не надеялся на приезд Хантли, который мог вообще не случиться. Лучше было встретиться с Амелией. Даже не так. Это было необходимо. Жизненно важно. И откладывать эту встречу не было больше никаких сил.
Тёплый августовский вечер распахнул объятия для всех, кто вышел на воскресную прогулку. На улицах царило оживление, воздух едва заметно пах морем, в небе кружили голуби и редкие чайки. Всё было так привычно. Хантли вдруг почувствовал себя дома. Не в Брейвиле, где вырос, а в Рейвенхилле, где провёл едва ли больше года. И как никогда ясно стало, что дело тут вовсе не в месте, а в девушке, которую он встретил всего два месяца назад, но как будто знал целую вечность. Словно в тот июньский день, когда она вышла из дилижанса, жизнь началась